Очень мистические истории. Тери Аболевич

углом выплыл готический фасад музея, из-под арки вылетели грачи. Или совы?

      У меня двоилось в глазах.

      Из парка, в белесой пелене, появлялись статуи – медные головы младенцев с пустыми глазницами.

      Почему кто-то решил, что это мило? Это ужасно! Ужасно! Почему они смотрят на меня?

      Что им всем надо?

      В бреду я добралась до квартиры. Мне нужно было лишь одно.

      Среди грязной одежды на полу я нашла вязаную кофту и достала из кармана помятую визитку.

      Генри Купер.

      Специальный корреспондент New-York Times.

      [phone].

      Я набрала номер. Без ответа. Набрала еще раз. Теперь мне не до церемоний.

      Хриплый голос отозвался:

      – Генри Купер, слушаю вас.

      Я откашлялась:

      – Здравствуйте, это Леола Джонсон, пассаж…

      – Ааа! Чудом выжившая из Миннесоты? Добрый день! Рад вас слышать. Вы передумали?

      Это не радость! Ты злорадствуешь!

      – Я… может быть, да. Вы не могли бы…

      Руки дрожали, я едва могла дышала.

      – Объясните, пожалуйста, почему вы тогда сказали, что…

      – В той катастрофе не выжил никто?

      – Да.

      – Вы пробыли в воде больше получаса, и вас откачали. Это уже нонсенс. У вас ни одного перелома, ни царапины. Технически вы пережили клиническую смерть, а по времени и биологическую, но, как мы оба знаем, ваш мозг вполне себе функционирует.

      С этим я бы поспорила…

      – Так вас это интересовало? Что со мной было?

      – И это тоже. Публика любит рассказы о чудесном воскрешении.

      – Боюсь, речь здесь идет не о чуде.

      Я отключила телефон и схватилась за лицо, сотрясаясь от рыданий.

      Я не вижу просвета в этой истории. Что бы ни происходило – причина я. Я ошибка… Я не должна быть тут.

      Что я такое?

      Марево застилало мысли. Мозг говорил одно, чувства другое. Я устала от этой борьбы.

      Мне хотелось вырвать из груди это нечто, этого зверя, не дающего мне покоя, порождающего только боль. Зверя, уснувшего от собственной сытости.

      Вырвать…

      Внезапно пришло успокоение. Я вытерла слезы и подошла к зеркалу.

      Глаза у этой девушки широкие и красные. Такие неподвижные, равнодушные. Она что-то знает и смеется надо мной.

      Как бы я хотела снова стать маленькой девочкой с живыми глазами.

      С живыми мечтами.

      Я вышла из квартиры, поднялась по лестнице на девятый этаж и вылезла на крышу.

      Бетон вонял сыростью, лужи хлюпали под ногами.

      Теперь я выше этого города. И липкий безумный туман не доберется до меня.

      Он в твоей голове…

      Я подошла к краю. Из белой пелены выглядывали крыши, серебрился мост над затянутой дымкой рекой. Мост в облаках.

      Я стала на бордюр, камешки заскрипели под кедами. В лицо дунул порывистый ветер, он гнал на город темные грозовые тучи.

      Никто больше не должен пострадать из-за меня. Я сделаю шаг и все закончится. Даже если я безумна… Я обрету покой.

      При слове «покой» на сердце стало легко. Этот маленький шаг остался единственным,