Очень мистические истории. Тери Аболевич

набор человека, пережившего авиакатастрофу.

      Я присела на край ванной. Как говорил доктор Престен? Заземляемся. Ледяной шершавый пол, босые ноги, холодная ванная под задницей. Дурацкая лампа мерцает. Надо ее поменять.

      «Пристегните ремни».

      Я тряхнула головой и снова встретилась взглядом с зеркалом.

      Во мне мало индейского, я больше похожа на белокожего отца, но эти горящие черные глаза выдают меня с потрохами. Глаза мамы, глаза бабушки, глаза шайенов.

      И мамины волосы. Длинные и черные.

      Серые предрассветные сумерки наполняли квартиру. Но я не стала включать свет. Так спокойнее.

      Да и квартира настолько крохотная, что руки выучили ее наизусть.

      Тремор утих. Я заварила чай, но аппетита не было совсем. То ли от таблеток, то ли от тревоги. А скорее всего, и от того, и от другого. Я и до катастрофы выживала почти на одном кофе, а теперь…

      Даже в сумраке на черном пластике кофемашины виден слой пыли. Кофе мне нельзя – начнутся панические атаки.

      Вот такой достойный выживший. Герой.

      Неужели среди 124 пассажиров достойна жизни оказалась только я?

      В этом мире нет ни логики, ни справедливости.

      Чай оказался омерзительно крепким. Я насыпала немного сахара, но не нашла ни одной чистой ложки в груде грязной посуды у раковины. На помощь пришла китайская палочка из вчерашнего засохшего вока. Иногда мне кажется, что мусор разрастется по квартире и поглотит меня спящую. Так и найдет свой конец «чудом выжившая из Миннесоты».

      Я помешала сахар обратным концом палочки и села за хлипкий столик у окна.

      Стекло было грязное, подоконник завален пыльными книгами, цветок окончательно засох.

      И все же… Вид за окном успокаивал.

      Сент-Пол просыпался.

      Тускнели фонари, неспешно проезжали первые машины, на горизонте розовело небо.

      Я снимала квартиру на шестом этаже, что для даунтауна достаточно высоко, так что я могла себе позволить такую роскошь, как кусочек предрассветного горизонта.

      А если подняться на девятый этаж и выйти на крышу, то можно увидеть восточную часть города, разделенную огромной темной рекой Миссисипи.

      Раньше я любила сидеть на крыше, любоваться городом и предаваться мечтам. Такое чувство, будто я борюсь за эту жизнь, чтобы спокойно помечтать.

      Перед выходом из дома, я сунула в карман старой вязаной кофты таблетницу и накинула на шею амулет. Резной брусочек кедра с маленьким пером на кожаном шнурке. Его когда-то сделала для меня бабушка. Она говорила, что амулет поможет преодолеть невзгоды.

      Прости, бабушка, но таблетки пока помогают куда лучше.

      На улице было свежо, асфальт намок. Видимо, ночью прошел дождь. Я всегда любила сентябрь. Лето в Минессоте ужасно жаркое и душное. Все эти индустриальные застройки из кирпича и бетона покрываются ржавой пылью и потеют в ожидании дождя.

      В резервации, в Монтане, мне казалась ужасно привлекательной жизнь в городе хайвеев и театров. Я смотрела фильмы о студенческой жизни, воображала себя редактором местной газеты, а в будущем и работником какого-нибудь книжного издательства или даже писателем…

      В