Дневной поезд, или Все ангелы были людьми. Леонид Бежин

и кому-то понадобилось еще полрюмки, чтобы распознать истинные свойства напитка.

      – И мне, пожалуйста…

      – И мне, если можно…

      – Да это и не коньяк вовсе, а какой-то нектар! Какой необыкновенный вкус, а главное, непередаваемый запах!

      – Амброзия!

      – На тибетских травах настояно, – сказала Капитолина, как самая опытная в определении свойств коньяка. – Все-таки откуда у вас эта бутылка? – обратилась она к Герману Прохоровичу не столько произнесенными словами, сколько сопровождавшим их взглядом.

      – Эх, чувствую, что в эту ночь нам не спать. Хорошо, я вам расскажу. – Герман Прохорович удивился тому, что, минутой раньше дав себе обещание никому об этом не рассказывать, он под влиянием одного лишь взгляда легко изменил своему обещанию.

      Подарок Далай-ламы

      – Просим, просим, – сказала Жанна, сблизив ладони в некоем подобии аплодисментов, призывающих артиста выступить перед публикой.

      Это было так фальшиво и неуместно, что все отвернулись и в ее сторону намеренно никто не посмотрел (нежелание смотреть было явно осуждающее). Вопреки стараниям это скрыть сказанное Жанной неприятно на всех подействовало. Все склонили головы. Хотя при этом они пытались улыбаться, настроение было несколько испорчено.

      Жанна почувствовала это и постаралась показать (продемонстрировать), что она обижена. Это была лучшая защита на тот случай, если она чего-то не учла в настроении окружающих и кого-то сама ненароком обидела.

      Герман Прохорович же будто бы и не слышал сказанного и держался так, словно его очень удивило бы, если б вдруг обнаружилось, что Жанна позволила себе в его адрес не совсем уместную реплику. Он с самым беспечным и беззаботным видом посматривал поверх низко склоненных голов и готов был каждому заглянуть в лицо, чтобы выяснить причину его ухудшившегося настроения, никак не повлиявшего на прекрасное настроение самого Германа Прохоровича.

      Тем не менее он не спешил начать свой рассказ. То ли ему все же что-то мешало, в чем он не желал признаться, то ли он мешал кому-то незримо здесь присутствовавшему, но Герман Прохорович молчал, и его молчание явно затягивалось.

      – Ну что же вы… Мы ждем, – произнесла Жанна, словно обстановка вокруг изменилась и теперь ее речи выглядели вполне уместными.

      – Тс-с-с! – Герман Прохорович приложил палец к губам. – Нас могут услышать.

      – Кто? – спросили все в один голос и почему-то оглянулись на дверь.

      – Незримо присутствующий… – Он старался заранее определить по лицам, насколько его поймут.

      – А поточнее нельзя?

      – Без этих страшилок…

      – Если сможете вместить, то нас может услышать так пришедший – татхагата.

      – Я думала, что скажете: конь в пальто, а вы… Какой еще татхагата? – Жанна шмыгнула носом.

      – Сам Великий Будда или Его посланцы.

      – Вы шутите? – спросил Боб, почувствовав удовлетворение оттого, что не ему одному свойственно неудачно шутить.

      – Ничуть не шучу. Но раз вы этого не