Жизнь в багажнике. Тим З.

вскоре ронять слёзы неискренние. Вдруг я осознал, что слишком сильно показываю свою заинтересованность. Чтобы избежать нелепостей и волнений, я аккуратно достал свой блокнот и начал делать вид, что записываю нечто важное. На деле же я просто рисовал облака, море, траву. Рисунок был схематичным – такое рисуют дети ещё дошкольного возраста. В детстве меня отдали в художественную школу, что после стала известной академией изобразительного искусства. Я приобрёл неплохие навыки и в студенческие годы даже умудрялся пропускать занятия, чтобы помогать студенческому совету рисовать плакаты и карикатуры, но это – тот самый максимум, на который меня хватило. Жизнь привнесла свои коррективы, и эти увлечения были оставлены – с этим пропали и навыки. В этот момент девушки прошли мимо меня, и то самое лицо, которое меня привлекло вначале, одарило меня широкой и красивой улыбкой.

      Затем я прошёлся по Центральной Парламентской улице. Огромный муравейник – он пыхтит, шипит, шуршит шинами, стучит каблуками, пахнет уличной едой, цветами, мокрой собакой на тротуаре. Гарь и сажа покрывают кофейный налёт твоей глотки, создают кислый коктейль в паре с никотином, сигналы машин и голоса людей локомотивом пролетают через твои ушные каналы. Улицы и их огромные рукава усиливают ветер, тот выжигает твою шею и лоб, твои височные доли водой и морозом. Затем ты садишься в тёплый трамвай и чувствуешь, как всё это устремляется к твоему носу. Запахи абсолютно разных персонажей с их парфюмом, запахом жира на рабочей форме, всё той же мокрой собаки, что ты пропустил вперёд вместе с её хозяином, с потом особо укутанных мерзлячек. И, может, зачастую это кажется нам надоедливым и утомляющим, но всё же в редкие дни приподнятого настроения ты буквально восхищаешься полнотой этого мира со всей своей пестротой, что в то же время является чьей-то огромной шуткой, издёвкой, хохмой. Однако, исконно важно наслаждаться вещами, которые тебя не касаются. Личная суета убивает красоту любого момента и не даёт человеку насладиться положением в континууме, что сам по себе – кроткий и неровный отрезок вселенского времени.

      Перебирая почту в прихожей, я столкнулся с пожилой соседкой. Она довольно громко поздоровалась и спросила про погоду. Я ответил, что стоит одеваться потеплее из-за ветра. Мы успели перекинуться парочкой комплиментарных стандартных фраз для малознакомых вежливых людей. Это была приятная старушка, которая, слегка сгорбившись, аккуратно шаркала в сторону выхода с большой пушистой кошкой на руках. Её сухое морщинистое лицо источало добрую, слегка потухшую энергию, а свет от лампы в прихожей придавал её кремовым чертам выразительности. Она аккуратно обогнула меня и, продолжая разговаривать то ли с кошкой, то ли сама с собой, вышла во внутренний двор. Сквозняк первого этажа с сильным треском закрыл за ней дверь. Помимо рекламных буклетов, что автоматически ушли в мусорку, пришли расчёты за ремонт автомобиля. Сумма, конечно, меня расстроила, но мне было лениво искать иной сервис, и я согласился