Пришельцы из звёздного колодца. Лариса Кольцова

ещё мать вода? Иди ты, к своей матери, на самое дно!

      – Я не умею плавать. А ты сама уже на дне…

      Колышущийся зыбкий песок дна предлагал ей себя в качестве обволакивающей ласковой пелены и вечной колыбели, где она вместе с ним отвердеет и минерализуется в хрупкую опаловую окаменелость, как некая ящерица из пустынь Австралии, где находили временами их целые скелеты, полностью состоящие из драгоценных опалов.

      – Разве не я остерегала тебя от подобного разворота событий? – от сосновых стволов отделилась высокая и такая же деревянно-равнодушная ко всему его мать Карин. Сумбур не удивлял, как вообще никого не удивляет нелепость происходящего в сновидениях, часто перемешанная с пронзительной, долго не забываемой ясностью.

      – О чём?

      – Обо всём. Ты играла в дурочку, и он поверил. В итоге предпочёл ту, кто сыграла умницу. Он же считает себя умником, хотя он дурак. Твоя искренность – дурость.

      – То я искренняя, то я играю. Вы хотя бы определитесь для себя.

      – Твоя игра и была твоей искренностью. Ты играла, как вечно играют дети, как играют утренние лучи, согревая камень, но сами они становятся добычей камня и глохнут в его неподвластной им структуре.

      – Но ваши камни в ваших стеллажах и нишах, они играют и мерцают, улавливая в себя лучи, становясь драгоценными.

      – Не твой случай! Мои камни – осколки иных временных эонов, иных миров, а ты выпала из того кристаллического Рая на современную Землю, где не полетаешь. В её атмосфере твои ангельские крылья просто увязли, как и ты сама.

      И возникло глупое желание протянуть руки и растолкать то, что уже сбылось, окаменелые уже дни, чтобы отпихнуть их – неудачные, глумящиеся своей необратимостью, и дать место чему-то другому, что могло бы и сбыться. Но уже не сбудется…

      Источник света, смысл её жизни, он ушёл. Он уже не давал живительных лучей убиваемому тонкому цветку – её душе, живущей в тени не сдвигаемого уже никуда валуна непоправимой судьбы. И напрасно почти бесплотные лепестки трепетали, дышали, мечтая о глотке украденного света, натягивали мукой бессмысленного стремления истончившийся стебель.

Пробуждение для страданий

      Ксения металась вспотевшей головой по постели. И вдруг вскочила, будто кто её пихнул, выбросил из воды – мокрую. Она помотала головой тем же самым жестом искупавшейся собаки, сбрасывая с себя ошмётки страшного призрачного кокона, будто и впрямь успела необратимо состариться. Пора было заняться своим здоровьем. Хроническое нервное напряжение размыло её прежнюю и совсем недавнюю бело-розовую насыщенность в унылую блёклость. Реальная возможность утраты красоты вместе с угрозой утраты и здоровья являли себя как следствие утраты любви, утраты счастья. И если вернуть прежний порядок вещей, когда он, Рудольф, принадлежал только ей одной, всё вернется, и она станет прежней без врачей и экспертов по восстановлению психофизического равновесия.

      Она включила кондиционирование. Жаркое утреннее