Пришельцы из звёздного колодца. Лариса Кольцова

тянула свои руки в эгоистической мольбе к утреннему солнцу, произошло то, что не должно было происходить в мире людей, но происходило рано или поздно, всегда и со всеми. В прохладе помещения лечебного корпуса, на фоне утренней ясности неба за панорамными панелями с их игрою солнечных зайчиков, мама издала свой последний, удивлённый и совсем детский всхлип, открыв ещё шире и без того круглые глаза навстречу тому, что открылось ей за вдруг упавшей декорацией земной жизни…

      Было ли это тем же самым, что увидела Ксения во сне, – втягиванием в некий проран в страдающей ткани бытия и одновременно застыванием в том самом, что именуется невнятным термином «горизонт событий», она знать не могла. И содрогалась потом всегда, едва прикасалась душой к так и не исчезнувшему из памяти сновидению, считая, что умирала тогда вместе со своей матерью.

      «Она протянула руку, прикоснулась к моему сердцу, а я не поняла, испугалась, не удержала, а могла… Могла? А если бы я была рядом и не пустила? Только лишь минута упадка сердечной деятельности, и никого не оказалось рядом именно в такой момент! А я дрыхла и расслаблялась в эротических сновидениях, и только перед самым своим концом мама смогла постучаться в мою эгоистичную убогую черепушку».

      Зачем же мама сбросила вниз за ограждение лоджии свой сигнальный персональный браслет? Хотя могло быть и такое, что он просто соскользнул с её похудевшего запястья, когда она любовалась рассветом. Неправильно был отрегулирован, а никто не удосужился проверить.

      «Если бы я не вела себя как похотливая ослица»… а если мама поступила так сознательно? Посчитала себя окончательно выздоровевшей и хотела прогуляться по утреннему парку как полностью прежний человек, сбросив с себя символ боли и неволи.

      Накануне вечером Ксения решила, что на сей раз, поскольку ей предстоял не санкционированный никем визит на закрытый космодром, она обязательно навестит маму, но уже вечером. Поскольку мама вставала очень рано, то обычно и ждала дочь, навещавшую её перед началом своих занятий в Университете. Они вместе пили чай, и Ксения, довольная, что у мамы дела идут на лад, подбодрив маму, напитав её собственной молодой силой и уверенностью, отправлялась на учёбу и к прочим своим делам – суетам. Поэтому Ксения тоже привыкла вставать рано, а тут, промаявшись всю ночь, вдруг уснула под утро, едва не упустив и сам момент отлёта Рудольфа с Земли.

      Всю жизнь впоследствии Ксения помнила тот сон. Предатель и распутник не дал спасти маму, неся вину даже за её сны. Ведь из-за него она отменила свой привычный распорядок. Всю ночь мысли о нём изводили тоской, крутились вокруг него, а потом он и втянул её в то озеро, где когда-то они искупались после прогулки по сосновому бору и блужданию на лесной вырубке. Там выросла невероятно-сочная дикая малина. В воде они устроили шумную возню с его смехом и с её визгом, поскольку ей не хотелось там плавать, а он тащил на глубину. Не хотелось, чтобы волосы намокли, поскольку погода не была жаркой. Кто-то смеялся и аукался из глубин бора,