Россия и Швеция после Северной войны. Борис Николаевич Григорьев

внешней политики Швеции. Раздел о России – центральный – содержал следующее положение: «Она похитила у нас все наши крепости и защиты, привела нас в нетерпимую зависимость от себя и в такое опасное положение, что и сама столица подвержена её нападениям и угрозам». А раз так, то против восточного соседа «справедливо принимать всякие меры», пока не будет обеспечена безопасность Швеции. Но поскольку финансовое и военное положение Швеции было слабым и недостаточным и не позволяло достигнуть этой цели, секретная комиссия предлагала ждать соответствующей выгодной конъюнктуры, предлагая пока России видимость доверенности и дружбы. Комиссия рекомендовала королю не заключать с Россией никакого союза, чтобы не связывать на будущее руки шведским военным. Интересы Швеции требовали защищать короля Станислава Лещинского и сохранять дружеские отношения с Францией, хотя Франция не раз показывала, что шведские интересы для неё не являются самыми важными. Но только Франция в состоянии поддерживать Швецию материально и оказывать ей помощь. Отношения с турками для шведов так же важны, как отношения с французами, поскольку они позволяли ограничивать силу и мощь России.

      Фактически это был программный документ или, как мы сейчас бы сказали, доктрина, определяющая внешнюю политику Швеции на многие годы вперёд. Можно предположить, что у русского посланника в секретной комиссии или в правительстве «завёлся» важный агент – не исключено, что вышеприведенные слова принадлежали именно этому человеку. Забегая вперёд, отметим, что этой доктрины шведы неукоснительно придерживались долгие годы, вплоть до эпохи наполеоновских войн. В последовательности и упорстве шведам не откажешь. Понятное дело, в Петербурге этому документу придали соответствующее значение.

      Один из анонимных членов секретной комиссии отозвался о шведском внешнеполитическом курсе по отношению к России следующими ироническими словами: «Мы всё ждём революции в России, ждём уже 14 лет и никак не дождёмся; видно, мы до тех пор будем ждать, пока на Россию не упадёт небо и всех не задавит; вот тогда нам полезная конъюнктура будет».

      В июне 1735 года де Кастета сделал шведам выгодное предложение о выплате военных субсидий, выдвинув лишь одно требование: Швеция никоим образом не должна была вступать во внешние связи, противоречащие интересам Франции. 14 июня 1735 года шведско-французская военная конвенция была подписана, и в Париж был направлен эмиссар Нильс Пальмшерна для её ратификации. Но французское правительство конвенцию так и не ратифицировало. Веттерберг указывает на две причины: примирение Парижа с Веной и продление Швецией договора с Россией.

      Но не исключено, что всё произошло как раз наоборот: именно задержка Парижем ратификации военной конвенции ускорило решение шведов возобновить союзный договор с русскими. Отвергнуть предложение Петербурга о перезаключении договора А. Хорн уже не мог: