Домовой. Дмитрий Кириллов

вслед за сорванцом.

      – Сатирик, кому сказано было, цветы не трогать! – крикнул домовой. На ходу, схватив со стола скомканное кухонное полотенце, он швырнул им в сатира; рогатый нахал, воспользовавшись тем, что Афанасий замешкался в дверях, успел уже сжевать едва не половину хозяйской герани. Застигнутый «на месте преступления», Сатирик, хихикая и дурачась, легко вскочил на подоконник, оттуда птицей перелетел на стол и начал там весело приплясывать, строя домовому рожи. Афанасий махнул рукой, крякнул, аккуратно повесил полотенце на гвоздик и, отвернувшись, чтобы не видеть «сатирические» кривляния, начал смотреть в окно.

      – Ох, и намучаюсь я с этим мальчишкой! – думал домовой. – А с другой стороны, – он обернулся и посмотрел на Сатирика уже тепло, по-отечески, – кто ж воспитает этого рогатого шалопая, если не я? Ничего, попривыкнет малость, глядишь – славным помощником мне будет… А пока отдохну немного. Староват я для таких приключений, ой, староват…

      Домовой пошёл в комнату и тихонько включил телевизор. Скоро должен был начаться его любимый детективный сериал. Афоня удобно устроился на диване и приготовился смотреть. Сатир вошёл вслед за ним и развалился рядом, на ковре. Афоня ласково потрепал его по голове и окунулся в сериальный мир погонь, драк и стрельбы.

      Глава третья

      На следующее утро домовой начал тщательно обдумывать план поиска хозяина. Прежде всего, предстояло узнать, в какой именно больнице мается недугом Андрей Андреевич. Как это сделать? Домовой всё утро бродил по квартире, заложив руки за спину, бормотал что-то себе под нос, пока не вспомнил о Марии Фёдоровне, подруге детства его хозяина. Андрей Андреевич ласково называл её Марусей. Маруся частенько звонила хозяину, и он ей. Месяца два назад они вместе ходили на концерт, а совсем недавно, недели две назад, Мария Фёдоровна заходила к Новосёлову в гости.

      «Если кто-то знает, в какой больнице хозяин, – размышлял домовой, – так это Мария Фёдоровна. А телефон… Телефон её новый, помнится, когда меняли номера, лет восемь назад, хозяин написал прямо на обоях, в прихожей. И обои с тех пор ведь не переклеивали!».

      Домовой бодро заковылял в прихожую, но остановился на половине дороги.

      – Тёща моя – Баба-яга, так я ж читать не умею! Ох, горе, горе…

      Домовой присел на край дивана и тихо заплакал. Успокоившись, он высморкался в исполинский клетчатый носовой платок и позвал:

      – Сатирик, иди сюды скорей!

      Сатир одним прыжком выскочил из кухни.

      – Сатирушка, ты часом чтению не обучен? – спросил домовой.

      – Читаю… По-эллински. Немнннножжжко… – смущённо проблеял Сатир.

      – Нам, может, и надо немножко, да по-русски! Так… – Афоню вдруг осенило. – А ну-ка, тащи вон ту книжку, в синем переплёте. Помнится, много лет назад хозяин читал сказки из этой книги дочке, чтоб быстрее засыпала. Я рядом был, да не показывался, но из-за плеча Андрея Андреевича всё хорошо видел. Так там была картинка одна, очень нам подходящая. Говоришь,