Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов. Хорхе Луис Борхес

рожденный на лучшей стороне Арройо-дель-Медио,

      комиссар на старом рынке в Онсе,

      комиссар третьего района,

      он ринулся в сраженья, лишь Буэнос-Айрес захотел того,

      в Сепеде, и в Павоне, и на берегу Корралеса.

      Но голос мой принимать его сраженья не обязан,

      потому что их унес мой дед в невесомость сновиденья.

      Потому что то, о чем другие создают стихи,

      он отправил в сновиденье.

      Когда легочный отек подтачивал его

      и жар терзал его лицо,

      он собрал свидетельства живые памяти своей,

      чтобы измыслить этот сон.

      Случилось это в доме на улице Серрано,

      в девятьсот пятом, знойным летом.

      Во сне его два войска

      сошлись в тени сраженья;

      он перечел отряды все, знамена и подразделенья.

      «Командиры в данный миг ведут переговоры», —

                 сказал он громко, надеясь, что его услышат,

      и приподняться захотел, чтобы увидеть их.

      Он провел осмотр в пампе:

      увидел он пересеченку, на ней пехота смогла бы продержаться,

      и плоскую равнину, на ней атака конницы была неотразима.

      Провел он смотр последний,

      собрал он сотни лиц, которых, не ведая о том, знает

                              человек на исходе своих лет:

      бородатых лиц, что будут таять на дагеротипах,

      лиц, что были рядом с ним на мосту Альсина и в Сепеде.

      Он грубо вторгся в прошлое свое,

      чтобы свершить бесплотный подвиг, на который

                         обрекала его вера, но не слабость;

      собрал он армию теней портеньо,

      чтобы они его убили.

      Вот так в спальне с окнами в сад

      за родину погиб он в сновиденье.

      Для меня в старинную метафору обернули его смерть; я не поверил.

      Я слишком юным был, не знал тогда о смерти, был бессмертным;

      и долго я искал его, бродя по комнатам без света.

      Ночь перед погребеньем у нас на юге

      Летисии Альварес де Толедо

      По случаю смерти —

      мы повторяем никчемное имя тайны, не постигая сути, —

      где-то на Юге всю ночь стоит отворенный дом,

      позабытый дом, которого мне не увидеть,

      а он меня ждет всю ночь

      со свечами, горящими в час, когда люди спят,

      спавший с лица от недугов, сам на себя непохожий,

      почти нереальный с виду.

      На бденье у гроба, давящее бременем смерти,

      я направляюсь проулком, незамутненным, как память,

      неисчерпаемой ночью,

      где из живых остались

      разве что тени мужчин у погасшего кабачка

      да чей-то свист, единственный в целом свете.

      Медленно, узнавая свой долгожданный мир,

      я нахожу квартал и дом и нехитрые двери,

      где с надлежащей степенностью встретят гостя

      одногодки моих стариков,

      и наши судьбы сольются в этом углу, выходящем во дворик —

      дворик под единовластьем ночи, —

      где мы говорим, заглушая явь, пустые слова,

      а