Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов. Хорхе Луис Борхес

месяц зацепился за мачту.

      Этот самый месяц мы оставили под каменной аркой, а теперь его свет веселится в ивах.

      Мы с сестрой на палубе преломляем вечер, как хлеб.

      Дакар

      Дакар – на перекрестке солнца, пустыни и моря.

      Солнце скрывает от нас небосвод, песок подстерегает нас на пути, море – само злопамятство.

      Я видел вождя племени в одеянии, лазурь которого жарче полыхавшего неба.

      Мечеть – рядом с историком – сверкает чистым огнем молитвы.

      Полдень отодвигает хижины, солнце, словно воришка, карабкается по стенам.

      У Африки – собственная судьба в вечности: подвиги,

      идолы, царства, непроходимые джунгли, мечи.

      Я смог добраться – до сумерек и до селенья.

      Обещание в открытом море

      Родина, я не обрел твоей близости, но у меня твои звезды.

      Глубь мироздания их изрекла, а теперь в благодати теряются мачты.

      Звезды слетели с высоких карнизов, как стая испуганных голубей.

      Звезды поднялись из патио, где водоем – звонница, перевернутая меж двух небес.

      Звезды взвились из растущего сада, чей беспокойный шелест темными водами подступает к подножью стены.

      Явились из захолустных закатов, гладких, как заросший сорной травой пустырь.

      Звезды бессмертны, звезды неистовы, в вечности с ними не сравниться ни одному народу.

      Перед стойкостью звездных лучей людьми населенные ночи свернутся, как палые листья.

      Звезды – край невиданной ясности, и как-то случилось, что моя родная земля в их стихии.

      Почти страшный суд

      Мое праздношатание по улицам вольготно живет в ночи.

      Ночь – долгий и одинокий праздник.

      В глубине души чувствую, что я прав, и горжусь собой.

      Я свидетель мира, я исповедуюсь в необычайности мира.

      Я пел о вечном: о яркой строптивой луне, о ланитах, лакомых для любви.

      Я чествовал стихами город, меня сжимающий стенами,

      и предместья, живущие на разрыв.

      Меня изумляет то, что других заземляет.

      Перед песней несмелых поджигаю голос закатом.

      Предков по крови и предков по грезам прославляю и воспеваю.

      Я был, я есмь.

      Твердыми словами скрепляю чувство,

      готовое расточиться в нежности.

      Память о давней подлости возвращается к сердцу,

      как мертвая лошадь с прибоем к берегу, возвращается к сердцу.

      Но на моей стороне улицы и луна.

      Глоток воды услаждает нёбо, и строка не отказывается петь.

      Красота устрашает: кто посмеет меня осудить,

            если я заслужил прощение одинокого полнолуния?

      Вся моя жизнь

      И опять – незабытые губы, единственные и те же!

      Я был упорен в погоне за радостью и бедой.

      Пересек океан.

      Видел много дорог, знал одну женщину, двух или трех мужчин.

      Любил одну девушку – гордую, светловолосую, испанского ровного нрава.

      Видел бескрайний пригород с ненасытным бессмертьем закатов.

      Перепробовал