Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты. Гастон Леру

вздохнул.

      – Вот так история! – простонал он.

      – О, – снова заговорила мамаша Жири, – я всегда знала, что у Призрака и господина Полиньи есть свои секреты. Господин Полиньи исполнял все, о чем просил его Призрак… Директор ни в чем ему не отказывал.

      – Слышишь, Ришар, Полиньи ни в чем не отказывал Призраку!

      – Да, да! Я слышал! – заявил Ришар. – Полиньи – друг Призрака! А мадам Жири – подруга Полиньи… Делайте выводы! – довольно грубо добавил он. – Но меня вовсе не интересует господин Полиньи. Единственный человек, чья судьба меня действительно волнует, – я этого не скрываю! – это мадам Жири!.. Мадам Жири, вы не знаете, что в этом конверте?

      – Боже мой! Нет, конечно!

      – Ну так смотрите!

      Мадам Жири с волнением заглянула в конверт, и ее глаза тут же заблестели.

      – Тысячефранковые банкноты! – воскликнула она.

      – Да, мадам Жири! Да! Тысячефранковые банкноты! И вы об этом отлично знаете!

      – Я, господин директор? Клянусь вам…

      – Не клянитесь, мадам Жири! А теперь я вам скажу, зачем еще вас вызвал. Мадам Жири, сейчас вас арестуют.

      Два черных пера на шляпе цвета копоти обычно имели форму вопросительных знаков, но тут они быстро стали восклицательными; что же до самой шляпы, крепившейся на шиньоне, она угрожающе накренилась. Удивление, возмущение, протест и испуг – все эти чувства у матушки малышки Мэг соединились в довольно нелепом пируэте – нечто вроде глиссада, – и с видом оскорбленной добродетели она одним прыжком достигла директорского кресла. Ришар невольно отшатнулся.

      – Меня арестуют!

      Странно, что, произнося эти слова, мамаша Жири не выплюнула в лицо господину Ришару три оставшихся у нее зуба.

      Но господин Ришар показал себя просто героем. Он не отступил ни на шаг. Он, будто репетируя сцену в полиции, угрожающе показывал пальцем на смотрительницу ложи № 5:

      – Вас арестуют, мадам Жири, как воровку!

      – А ну, повтори!

      И, размахнувшись, мадам Жири ударила господина директора Ришара по щеке, прежде чем успел вмешаться господин директор Моншармен. Но директорской щеки коснулась не иссушенная рука холерической старухи, а только конверт, виновник скандала. Магический конверт раскрылся, и банкноты закружились в фантастическом танце, словно стайка огромных бабочек.

      Директора вскрикнули, так как одна и та же мысль заставила обоих броситься на колени и лихорадочно собирать бесценные бумажки, торопливо их пересчитывая.

      – Они все еще настоящие? – спросил Моншармен.

      – Они все еще настоящие? – спросил Ришар.

      – Настоящие! – закричали они в один голос.

      А над ними скрежетали три зуба мадам Жири, извергавшей поток сквернословия. Отчетливо слышалось только:

      – Я – воровка! Я?

      Она задыхалась. Она кричала:

      – Меня нагло оклеветали!

      Потом вдруг внезапно подскочила к Ришару.

      – Во всяком случае, вам, мусье Ришар, – выдавила она, – вам лучше