Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты. Гастон Леру

спускаться к пульту осветителей и даже выставил пожарного возле «органа». Я сделал что-то не так?

      – Так, так! Все правильно… Давайте подождем комиссара.

      Заведующий постановочной частью, сердито пожав плечами, удалился, проклиная вполголоса этих «мокрых куриц», которые, поджав хвост, преспокойно забились в угол в тот момент, когда в театре черт знает что творится.

      Однако Габриэля и Мерсье нельзя было обвинить в том, что они забились в угол. Они получили указание, которое парализовало все их действия: они не имели права беспокоить директоров ни под каким предлогом. Реми пытался нарушить это указание, но безуспешно.

      В этот момент он как раз вернулся. На лице его была написана полнейшая растерянность.

      – Вы говорили с ними? – поспешно спросил Мерсье.

      – Когда в конце концов Моншармен открыл мне дверь, – отвечал Реми, – глаза его вылезали из орбит. Я подумал, что он кинется на меня с кулаками. Я не мог вставить ни слова, и знаете, что он сказал? Он спросил, есть ли у меня английская булавка. Я покачал головой, тогда он послал меня подальше. Я пытался объяснить, что в театре происходит нечто неслыханное, а он опять завел: «Английскую булавку! Дайте скорее английскую булавку!» Он орал как сумасшедший. Потом прибежал курьер и принес эту чертову булавку. Отдал ему, и Моншармен тут же захлопнул дверь перед моим носом. Вот и все.

      – А вы не сказали ему, что Кристина Даэ…

      – Хотел бы я вас видеть на моем месте… Он исходил пеной! На уме у него была только булавка. Мне кажется, если бы ее тотчас же не принесли, его хватил бы удар. Разумеется, все это просто ненормально, и наши директора, похоже, начинают сходить с ума. – Недовольство секретаря было очевидным. – Этому пора положить конец! – добавил он. – Я не привык, чтобы со мной обращались подобным образом.

      – Это еще одна проделка Призрака Оперы, – неожиданно выдохнул Габриэль.

      Реми ухмыльнулся. Мерсье вздохнул, казалось, он собирался сообщить что-то важное и таинственное, но, взглянув на Габриэля, делавшего ему красноречивые знаки, промолчал.

      Однако Мерсье, чувствуя, что в данном случае ответственность падает на него, поскольку время идет, а директора все не показываются, не выдержал:

      – Ладно, я сбегаю за ними сам.

      Габриэль, как-то сразу помрачневший, сурово остановил его:

      – Подумайте о том, что вы делаете, Мерсье. Если они остались в своем кабинете, значит так надо. У Призрака Оперы в запасе много всяких фокусов.

      Но Мерсье только покачал головой:

      – Тем хуже! Если бы меня послушали раньше, полиция давно бы все узнала.

      И он удалился.

      – Узнала что? – тотчас спросил Реми. – Ага, вы молчите, Габриэль! И у вас тоже секреты… Было бы лучше, если бы вы меня в это посвятили, если не хотите, чтобы я счел всех вас сумасшедшими. Да, именно сумасшедшими!

      Габриэль округлил глуповатые глаза, сделав вид, что не понял столь неподобающих господину секретарю намеков.

      – Какие еще секреты? – пробормотал он. – Не знаю, о чем вы говорите.

      На этот раз Реми просто вышел