Во славу Блистательного Дома. Эльберд Гаглоев

вполголоса ему не позволяет честь. Но я – человек другой эпохи и пояснил. Негромко:

      – Площадь такая. – И предрекая следующий вопрос: – Большая. – Бояре слегка притормозили свое согласованное движение к цели. Спины их напряглись. И очень желая разрядить обстановку, я почему-то сказал: – Мощеная.

      Или мое желание обрело гипнотическую форму, или дворянство очень хотело пива. На нашу бестактность решили внимания не обращать и дружно нырнули в недра заведения. А вежливый Луций еще и дорогу нам уступил. Со всем почтением. Но в глазах чертенята прыгали. Определенно прыгали.

      Дизайнерская мысль в области логистики питейных заведений, как я, впрочем, уже указывал выше, от привычной мне почти не отличалась. Высокое, просторное помещение по всей длине своей демонстрировало стойку. Солидную такую, из толстых плах собранную, но при этом донельзя уютную – явно настоящий мастер постарался и крышку, наверное, чтобы не ковыряли, из тяжелой каменной плитки выложил. Высокие табуреты сделаны были тоже основательно и увесисто, и, вероятно, для того чтобы они не использовались в качестве аргументов в научных спорах, скорее всего, здесь часто происходящих, их еще и плотно прикрутили к полу. Болтами. Да и вся мебель в этом заведении подчинялась законам одной концепции. Стабильно-неподъемной такой. Ее тоже в качестве аргумента использовать было бы проблематично. Да оно все и к лучшему. И от тележных колес, уставленных огарками свечей, дизайнер отказался. Капля воска в супчике во время обеда вряд ли может улучшить аппетит. Под высоким стрельчатым потолком сыпали разноцветными блесками здоровенные хрустальные люстры. Это сейчас-то, днем. Представляю, как горит это великолепие, когда возжигают светильники.

      В диссонанс яркому освещению и празднично-белым столешницам хозяин заведения предпочитал посуду мрачноватых тонов, причем в вагнеровской такой трактовке – от темно-багровой до черной. Абсолютно все, представляете? От кувшина до солонки, от тарелки до винных бокалов... Столовые приборы, и те из этого странного материала. И пиво он нам в фирменных кружках подал. Пиво хорошее. Темное. Холодное. А кружка слишком легкая. Ну явно не керамика. На пластмассу больше похоже.

      Человек я любопытный и нестеснительный. Наверное, потому сразу озвучил вопрос и по выражению лица буфетчика (терпеть не могу это обезличенное – бармен, а вот буфетчик, как вкусно!) понял, что спросил у кого надо.

      Буфетчик прекратил протирать кружку, это у них мания такая – кружки протирать, отложил и кружку, и полотенце в сторону и поднял высоко над головой указательный палец правой руки. Руку он, впрочем, тоже поднял.

      – Конт Дзли – очень светлая голова, – сообщил он нам, пребывая в вышеописанной позе. Затем пафос в нем иссяк, и, вернувшись к протиранию емкости для пития, гораздо менее торжественно проинформировал: – Но и баламут изрядный.

      Не раз, оказывается, указанный конт в процессе дискуссий научных (а заведение и функции научного клуба выполняло) драки устраивал, точку зрения свою отстаивая. Мебель в заведении, как вы помните,