Minni. Призвание – любить. Владимир Сергеев

последнее время ей немного нездоровится, но врачи сказали, что ничего серьезного нет. Она говорит, что скучает по вам, и просила передать, что была бы рада видеть вас всех в Петербурге.

      – Ох уж эти врачи! – вздохнула королева. – Ничего-то они не знают, ничего не умеют, лишь напускают учености…

      За разговором скоротали время пути. И вот миновали тенистые аллеи дворцового парка и вскоре остановились у парадных дверей королевского дворца.

      Александра разместили на первом этаже, в тех же самых комнатах, где когда-то жил его старший брат Николай. Разобравшись с вещами и немного освоившись, он подошел к одному из окон и открыл его, и в комнату ворвались волшебные запахи лета. За окном открывался замечательный вид на зеленые аллеи парка. Он с наслаждением вдохнул напоенный ароматами трав и цветов воздух, залюбовавшись свежей зеленью деревьев и кустов, пестрящих всеми цветами радуги клумб и цветников.

      – Ну вот ты и здесь! – со счастливой улыбкой вслух произнес Александр. – Что ж, буду просить прощения и милости, буду исправлять ситуацию. Ведь говорят, повинную голову и меч не сечет. Надеюсь, Минни простит меня.

      На следующий день король в честь прибытия русского цесаревича давал обед. Александра и Дагмар усадили рядом. Исподволь бросая взгляды на русского цесаревича, девушка была явно смущена такой близостью, но старалась не показывать виду. Поначалу разговор не клеился. Ни тот, ни другой не мог найти нужных слов. И все же постепенно ледок неловкости растаял, молодость взяла свое, и скоро они уже болтали непринужденно и весело – так, будто и не расставались на два долгих года, будто и не было этой дурацкой истории с бульварной газетенкой.

      Он чувствовал, что в душе его произошел какой-то чудесный переворот. Все, что было там, в Петербурге, совсем недавно, теперь казалось ему тяжелым сном. И вот он очнулся и ожил, очистившись от этого наваждения, от каких-то злых колдовских чар, и понял: вот оно, настоящее, то, ради чего стоит жить, жертвовать собой, совершать подвиги… Ради этой хрупкой темноволосой девочки с такими глубокими и в то же время озорными глазами, что сейчас сидит рядом с ним.

      И Дагмар проникалась все большей симпатией к этому большому, доброму русскому богатырю, как она мысленно называла Александра. Нет, она не ошиблась в нем и в своих чувствах к нему. Он все больше нравился ей своей простотой и естественностью. Эта вторая встреча с ним с новой силой всколыхнула в ней неведомые прежде чувства. И у нее замерло сердце при мысли о том, что очень скоро этот большой, сильный богатырь станет ее мужем, будет всецело принадлежать ей одной.

      «Да, да, да! Я люблю его! – с удивлением и восторгом думала она и едва удерживала себя от того, чтобы не потормошить или даже не прижать к себе крепко-крепко, так же как когда-то в детстве она в избытке чувств тормошила и прижималась к своей матушке, а та радовалась этим проявлениям любви, понимая дочь, и от души веселилась вместе с ней. – Но испытывает ли и он ко мне такие же сильные чувства или приехал сюда, лишь выполняя долг перед родителями,