Избирательный долг. Денис Передельский

ракету, то ее сразу разорвет. А в нашу ставят, и хоть бы хны, летит, родимая. Дядька говорит, что никто, кроме пары ученых, не понимает, как наши ракеты вообще летают. Особенно не понимают американские шпионы. Недавно делегация на дядькин завод приезжала. Ходили по цехам, фотографировали, потом покрутили пальцем у виска и уехали ни с чем. Во-вторых, нам Марс нужен больше, чем американцам. Мы свою землю уже так мусором завалили, что скоро свободного места на ней не останется. А убирать некому, потому что у нас демографический кризис. Еще немного, и сорить будет некому. А на Марсе, как я слышал, условия лучше, чем на Земле. Там мы сможем основать колонии поселенцев и вырастить гигантский урожай. Говорят, особенно хорошо там должна расти конопля. Чтобы ее выращивать, можно нанять гастарбайтеров из Средней Азии, тогда выйдет дешевле. К тому же у них есть опыт…

      Малинин, мужественно хранивший молчание во время размышлений Шумы, вывел сфабрикованный документ на печать. Полудохлый матричный принтер минут десять жевал бумагу, пока, наконец, с тяжким вздохом не выплюнул ее под ноги следователю. Малинин невозмутимо подобрал протокол и его копию с пола и протянул их Шуме.

      – Прочтите и распишитесь, – велел он, ткнув пальцем туда, где следовало расписаться. – Если вы со всем согласны, так внизу и напишите: «Мною прочитано. С моих слов записано верно».

      – Зачем читать, я вам на слово верю, – сказал Шума, решительно взяв шариковую ручку. – Все равно хуже не будет. Батяня говорит, что самое плохое, что могло со мной произойти, произошло, когда я родился. Не знаю, что он имеет в виду, потому что я того момента совершенно не помню. Наверное, со мной в тот момент действительно произошло что-то очень плохое, раз теперь ничто не может это переплюнуть. Поэтому я живу и особенно не волнуюсь, ведь хуже уже не будет. А раз хуже не будет, зачем волноваться, правильно? Вот, подписал. Теперь я могу идти, гражданин начальник?

      – Да, конечно, конвойный вас проводит, – кивнул, лучезарно улыбаясь, капитан Малинин.

      – Большое вам спасибо, – встал со стула и слегка поклонился ему Шума. – Никогда прежде я не встречал такого понимающего следователя.

      – Конвойный! – вместо ответа крикнул Малинин. – Проводите господина, куда следует.

      – Да, проводите меня, куда следует, – эхом повторил за ним Шума. – Хватит тратить казенное время на пустяки, а то никаких денег на милицию не напасешься!

      Шума еще раз с достоинством поклонился и вышел из кабинета так горделиво, словно был членом королевской фамилии и с детства тренировался с величием покидать даже самые омерзительные места. Несколько минут спустя он вновь очутился в камере, где его тут же заключил в крепкие, отеческие объятия несказанно обрадованный товарищ Степан. И только неподвижный арестант, уткнувшийся носом в стену, начисто проигнорировал чудесное возвращение Шумы на круги своя. Можно сказать, что он даже не шелохнулся и бровью не повел.

      ***

      Одному только черту известно,