Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник). Александра Бруштейн

утра были под Острой Брамой, мы целый день молились, и вот какие у Юлечки стали розовенькие щечки… Как цветы в саду… Она выздоровеет, я тебе говорю, выздоровеет! Посмотри, какие у нее розочки на щечках!

      Я дотрагиваюсь рукой до Юлькиной щеки – она горячая-горячая, от нее пышет жаром!

      Вдруг Юлька поворачивает голову и говорит сипло, еле слышно:

      – Пить… Мамця, пить…

      Но тут же ее всю сотрясает такой лающий, хриплый кашель, что даже мне становится понятно: Юлька больна. Очень больна…

      – Перепелочка моя… Попей, попей. Тут соседи, дай им Боже здоровья, чаю принесли… Сладкий, тепленький… Пей, доченька…

      Юлька с трудом отпивает глоток – и снова откидывается на подушку. И снова глаза ее не видят. И все снова из груди ее рвется этот страшный кашель, а голос Томашовой, словно желая потушить его огонь, льет и льет ласковые польские слова, нежное воркование материнской боли. Но и Томашова понимает, что случилась новая беда.

      – Матерь Божия! – говорит Томашова с отчаянием. – Матерь Божия, почему ты не пожалела моего ребенка? Сколько часов лежали мы перед тобой на камнях!.. Как я молилась, как я плакала! А звездочка моя еще хуже заболела, Матерь Божия!..

      Когда папа, проснувшись, открывает глаза, я, по обыкновению, уже сижу около дивана и жду его пробуждения. Но на этот раз я ни о чем его не спрашиваю, я только прошу:

      – Карболочка… пойдем к Юльке! Юлька ужасно больна…

      – А реветь зачем? – ворчит папа, привычно быстро одеваясь… – Я с утра до ночи только то и делаю, что хожу к Юлькам, Манькам, Гришкам, и незачем для этого плакать!

      Когда мы подходим к погребу Томашовой, я предупреждаю: – Осторожно, папа… Там такая странная лестница…

      – Подумаешь! – огрызается пала. – Я и не по таким еще хожу! Я привык.

      Погреб Томашовой полон людей. Все соседи жалеют Юльку, и все дают медицинские советы! Папа просит всех посторонних уйти. Все расходятся.

      – Пане доктоже… – виновато говорит Томашова. – У нас тут не светло… – И она показывает на слабенький огонек ночника.

      – А я со своей люстрой хожу. – Папа достает из сумки свечу, зажигает ее и подает Томашовой. – Посветите, пожалуйста.

      Через полчаса мы с папой идем домой.

      – Папа… – прошу я. – Скажи что-нибудь!

      Папа отвечает не сразу.

      – Если слона положить чуть ли не на целый день на холодные камни, так и слон простудится… Как бы не оказалось воспаление легких у твоей Юльки!.. Да еще крупозное.

      Я не спрашиваю, что такое воспаление легких, да еще крупозное… Я понимаю: это очень плохо.

      Глава восьмая

      Юлька больна

      Папины опасения в самом деле подтверждаются: с Юлькой плохо. У нее крупозное воспаление легких. Уже несколько дней Юлька горит огнем, температура все время около сорока градусов – то чуть-чуть ниже этого, то чуть-чуть выше.

      – Свечечка