Одинокий волк. Джоди Пиколт

быстрый взгляд на Кару, призывая не шуметь, и пошел за отцом в комнату, считавшуюся его кабинетом, хотя на самом деле там стояло несколько коробок, письменный стол и лежала куча писем, до просмотра которых ни у кого не доходили руки. Отец убрал со складного стула стопку книг, освободив мне место, порылся в ящике стола и вытащил два стакана и бутылку шотландского виски.

      Какое доверие: я и так знал, что она там хранится. Я даже сделал из нее несколько глотков. Отец пил крайне редко, потому что волки чуяли алкоголь в крови, и он вряд ли заметил бы, что спиртного в бутылке убавляется. Не стоит забывать, что мне было пятнадцать, и я также знал, что в стопке старых журналов «Лайф» на чердаке лежат два «Плейбоя» за декабрь 1983-го и март 1987-го. Я много раз перечитывал их в надежде, что наконец-то почувствую проблеск вожделения при виде обнаженной девушки. Но предложения выпить от отца не ждал – по крайней мере, пока мне не исполнится двадцать один год.

      Мы с отцом не смогли бы стать менее похожими друг на друга, даже если бы специально пытались. И дело не в том, что я гей, – я никогда не видел и не слышал, чтобы отец проявлял гомофобию. Просто он был современной версией американских первопроходцев – скала-человек, сплошь состоящий из мускулов и грубых инстинктов, – а я предпочитал читать Мелвилла и Готорна. Однажды на Рождество я написал ему в подарок эпическую поэму – я тогда переживал мильтоновскую стадию. Он охал и ахал, перелистывая рукописный текст, а позже я случайно услышал, как он спрашивает мать, что там имелось в виду. Я знаю, отец уважал мою тягу к знаниям; может, он даже видел в ней аналогию с тем зудом, который говорил ему, что пора отправиться в лес и ощутить, как хрустят под ногами сухие листья. Я сбегал от реальности с помощью книг, точно так же как отец сбегал в работу. Но экземпляр «Улисса» поставил бы его в тупик не меньше, чем меня ночь, проведенная в глухом лесу.

      – Ты будешь хозяином в доме, – заявил он.

      По тону его голоса я сразу понял, что он намекает на сомнения: смогу ли я убедительно сыграть возложенную на меня роль? Он налил по сантиметру янтарной жидкости в каждый стакан и протянул один мне. Отец выпил виски плавным глотком; я отхлебнул из своего дважды, почувствовал, как по внутренностям растекся огонь, и поставил на стол.

      – Пока меня не будет, тебе придется принимать трудные решения, – сказал отец.

      Я не знал, что ответить. И понятия не имел, о чем он говорит. Ведь то, что отец где-то далеко бегает с волками по лесу, совсем не означает, что мать не заставит меня убираться в своей комнате или делать домашнюю работу.

      – Не думаю, что до этого дойдет, но все же.

      Он вынул из-под пресс-папье на столе лист бумаги и придвинул мне.

      Содержание было простым и написанным от руки.

      Если я буду не в состоянии выразить свою волю, разрешаю моему сыну Эдварду принимать все необходимые решения о моем лечении.

      Ниже – линия для его подписи. И еще ниже – линия для моей.

      Сердце заколотилось пушечными залпами.

      – Я не понимаю, – сказал я.

      – Сначала я попросил маму, но она отказалась. Она не хочет