Светлые дни и ночи. Дмитрий Сенчаков

гостей. Сам он, как обычно, лоснящийся и ароматный, снуёт с серебряным подносом, разбрасывая блики, улыбки, рукопожатия, реплики, лично обслуживая любимых друзей. Приметив Леру, он устремляется к ней.

      – Милая леди! Новая романтическая встреча под сводами моего романского замка! Вы позволите усадить вас вон на тот королевский трон? – Геворк указывает на красное атласное кресло, установленное в центре залы, у фонтана. – Вы позволите предложить вам лучшее, что у меня сегодня есть? Нежнейшее каре молодого барашка в мятном соусе и стаканчик пятилетнего белого кахетинского вина из погребов монастыря Шуамта.

      – Милый Геворк, ты знаешь, как я тебя люблю, но и сегодня я не одна.

      На пороге появляется приотставший Клим, задержавшийся на открытой веранде ресторана у изящного мраморного мойдодыра.

      Геворк горячо здоровается с ним за ещё влажную руку, а потом фальшивым обиженным тоном замечает ему:

      – Каждый раз, когда эта молодая леди вспоминает про старину Геворка, его праздник души нарушает явление тебя.

      – Ну-ну, – отшучивается Клим, – мы с Леруа тебя любим, но только оба одновременно. Наша любовь к тебе несовершенна, если мы разделены.

      – Геворк, ты не справедлив к моему мужу, – защищает своего мужчину Лера, – ведь это именно Клим сегодня затащил меня к тебе.

      – О, благословенный господин! – Геворк сменяет «гнев» на милость, лично наполняет бокалы. – Будь ты вечен, как горы Кавказа! И почаще подводи под мои очи эту красавицу, эту гордую орлицу. Пусть она благодетельствует этим скромным сводам, где для вас, друзья мои, всегда к услугам старина Геворк. Алаверды!

      Чокнулись втроём. Клим медленно осушает бокал. Лера лишь смачивает в вине губы.

      – Спасибо, Геворк! Ты – глыба! С тобой этот серый городок обретает смысл, – Клим хлопает Геворка по плечу, подставляя бокал для новой порции вина.

      Лера целует старика в щёку. От этого поцелуя Геворк картинно теряет дар речи и сквозь слезу прочувственно чтит своих друзей.

      Отужинав, утомлённая пара замедляет жизнедеятельность и утихомиривает эмоции. Утопают в креслах. Говорить не хочется. Клим теперь уже нечасто потягивает золотистое вино и задумчиво рассматривает гармоничные, но словно ускользающие черты лица супруги. Сколько бы фоторабот своей главной музы он ни выполнил, ему так и не удалось зафиксировать её законченный образ. Лера очень живая. Картинка меняется от мельчайшего угла поворота головы, неуловимой тени улыбки. Изменяется разрез глаз, очертания губ. Искусственный свет иначе обрисовывает тенью скулы, брови, овал лица. Каждый вечер – это иная женщина для такого искушённого портретиста, как Клим.

      Сегодня эти яркие, тёмно-соломенного цвета волосы на скорую руку прибраны двумя разными заколками. Хитрющие светло-коричневые ореолы глаз прячутся в сощуренных разрезах век, очерченных волной выгоревших тёмно-соломенных бровей. Прямой лоб, лишь слегка подкопчённый солнцем. Покусанный ультрафиолетом краснеющий нос. Тонкие губы, редко удостаивающиеся карандаша и помады. Игрушечный