Платоника и Плутос. Евгений Александрович Козлов

то ведал я.

      Помните честный союз Иосифа и Марии,

      Девой всегда она была и остается, но муж ее в том не упрекал,

      Так и мы будем жить в чистой эмпирии.

      Говорила Каролина мужу, а он лишь молчал, не вопрошал.

      Значит, понимал – думала она, не прикасались они к друг другу,

      Обходили стороной, но однажды супруг законный стал другой.

      Пламень воспылал в очах его, сокращать начал приближенье, протягивая руку,

      Поцеловать желал, Каролина ручки прятала за спину, зной

      И трепет страстный в нем проснулись.

      Предрекая дерзновенное злодейство.

      Перенесся к деве спящей я, во сне напомнив

      О Святом семействе.

      “Проснись, девство сохранив

      До смерти, и после быть не знавшей мужа,

      Остерегись, возжелал он погубить твое благодеянье.

      Уж слышны его шаги, не явится покуда.

      Но вот щелкает замок в двери, не имея состраданье,

      Подобно зверю дикому набросится и к постели в скорости прейдет.

      Намеренья его грешны и страсти чувство сердцем завладело,

      Не успокоится, покуда не вкусит тебя как запретный плод.

      Погорюет, и вновь явится с наступленьем ночи, пока не просветлело”.

      Каролина в страхе неистовом проснулась, сведущая

      О будущих событий скорых, сладострастный угнетающий кошмар.

      Встала с постели, оделась, послышалась десница мужа страх несущая,

      Ключ повернулся в двери, не молод, но стар

      В мгновенье стал он, лицо избороздил порок,

      Руки трясутся, а очи пламенем пылают.

      “Дорогая, ты не спишь, мужа ожидаешь скорое явленья в срок,

      Так вот я, что же ты стоишь, обними, ведь женщины нежной лаской обладают,

      Не будь ночи холодней, сотворим же брачный долг”.

      “Никогда” – говорила твердо Каролина.

      А муж не унимался и продолжал неуместный торг.

      “Довольно я терпел твои капризы, в руках мастера ты глина,

      И женщину из тебя я сотворю, открой уста для поцелуя,

      Отвори объятья для нежности”.

      Дева, на то лишь негодуя, взывала к совести и сердцу блудника.

      Без излишней говорливости,

      Муж, с усмешкою шепнув, продолжил истязанья.

      “Словом не идешь ко мне, так сам возьму тебя я силой”.

      И ринулся девой овладеть, не имея места преткновенья

      Страсти ветреной своей, ради гуманности лживой мнимой,

      Животным став, жадностью сожженный.

      До плоти, до наслажденья снизошел, протянувши руки.

      Но дева вдруг молитву шептать украдкой начала, потаенный

      Крик извергся из души ее, охлаждая мужа муки.

      Оторопел он и будто бы ослеп, прозрел и окаменел.

      Каролина, не собрав вещей, тихо вышла из комнаты

      Не согрешив и мужа от беды отворотив, день просветлел.

      И девство, от рожденья сохранив, ушла в девичий монастырь,

      Оставив земли суетный удел, средь облаков ныне чистыми очами зрит,

      Исполнив обещанье данное Господу