Космическая шкатулка Ирис. Лариса Кольцова

а на планете «Ландыш» бывают дожди?

      – Ещё какие! Целые водопады падают с небес. А небо там цвета старой бирюзы. Нежно-зеленоватое… – и он вздохнул, но не как Кук, а тихо и печально.

      – Мама мне рассказывала, что ты оттуда привёз на Землю свою жену. Это правда? Это была та женщина в блестящем платье, что подарила мне новогодний шарик с городом внутри, когда мы были с мамой на банкете в ГРОЗ? Так это она инопланетянка? У них у всех рыжие волосы?

      – Нет! – ответил он, злясь на дурочку Ландыш. Но он сам позволил ей непозволительное приближение к себе. Надо было изгнать её из своего отсека под предлогом ценного отдыха и впредь держать дистанцию. Как и хотел сразу, когда только что увидел, и она ему не понравилась. Чутьё подсказало же нечто. – Моя последняя жена земная женщина. Никакой инопланетянки рядом со мной не было в ту ночь, когда тебе подарили шарик. И не слушай никогда бабьих быличек о том, чего им самим не хватает в их пресной жизни. О чужих любовных страстях, об ужасах любовных, о том, чего не существует. А те, кто в них растворён, кто ими перенасыщен, о том не болтают.

      – Ты не веришь в любовь? – Ландыш опечалилась. – Ты никого не любил? – тут она несколько оживилась. – Радослав, давай вместе поверим в любовь, и она придёт к нам.

      – Как же Кук? – спросил он, не скрывая насмешки над нею, совместной с раздражением и усталостью от неё. От её дурости какой-то. – Вот с ним и верь, дожидайся. Он-то точно даст тебе целый водопад любовных страстей.

      – Я не хочу такой низменной любви. Да это и не любовь. Пустяковое сексуальное баловство. Кук долго жил в каком-то отверженном мире. Звездолёт потерпел аварию и на его починку ушли годы. Очень трудные годы. Он долго был один. Мне его жалко. Я из жалости его не прогнала, боялась поднять шум и унизить его. Он же не хотел мне плохого. Он только ласкал слегка, гладил и говорил: «Давай, ты будешь моим котёнком. Я очень люблю кошек». Вот и всё, что ему я и позволяла.

      – А потом привязалась как бездомная кошка, которой лик хозяина не важен, – сказал он, маскируя раздражение плохой шуткой. – Мур-мур. Ей важна лишь его рука, несущая ласку, а не таску. Так ведь он и на таску щедрый. Вчера приласкал, сегодня пнул, завтра опять погладит, а послезавтра в кусты зашвырнёт, поскольку труба зовёт. Он к женщинам так и относится, как к мурлыкам для домашнего досуга. А досуга-то домашнего у него как раз и нет.

      – Свой личный опыт озвучил? – спросила Пелагея и сощурилась.

      – Я к кошечкам равнодушен, – ответил он.

      – А потом полюбила его просто по-человечески, жалостно, как дочь отца, – серьёзно ответила Ландыш, не проявив обиды. – Он всегда говорил, если о ком и тоскует, так это о своей дочери. У него много сыновей, но дочь одна. Как же ты не понимаешь, Радослав? Он мне как настоящий возлюбленный не нужен. Сам же говоришь, что ему и не надо друга-женщину.

      – Лана, не приставай ты ко мне! – Радослав готов был её отпихнуть уже руками, поскольку она придвинулась очень близко, не соображая, что тут рабочее место – управляющий отсек корабля, а