Сага о хварангах. Дмитрий Сухтэ

сверкала зарницами и глухо ворчала далёкая весенняя гроза, неуверенно обещая прохладу и свежесть раскалившимся за день камням древнего города. Но часы шли, уже наступила ночь, и надежда на приход спасительного ливня становилась всё призрачней.

      Так бывает часто – чем больше ждёшь и желаешь чего-либо, тем меньше шансов быстро и безвозмездно получить вожделенное! Такова насмешка природы над теми, кто полон страстей и неуёмного стремления к личной выгоде…

      А бывает наоборот. Иногда неожиданно, по воле неведомых мистических сил бескорыстный человек становится служителем, посвящённым в великие тайны, хранимые немногими избранными. Его накрывает волна предназначения, не терпящая возражений или компромиссов. Он безропотно и с благодарностью принимает дар судьбы, не желая другой доли и возможности вновь выбирать!

      Сегодня именно так – внезапно и настойчиво – подтолкнула судьба тихого и разумного юношу Торника, который, не отдавая себе отчёта о последствиях, забился в угол тёмной мастерской, прикрывшись каким-то подвернувшимся под руку тряпьём, и замер, чтобы подслушать явно секретный разговор Учителя Аргама и таинственного незнакомца, пришедшего вместе с ним.

      Позиция, занятая юношей, оказалась на удивление удачной – через прорехи в рогоже вошедшие были видны прекрасно. Незнакомец пока пребывал в тени, а Учитель, освещённый пламенем толстой восковой свечи, выглядел, скажем прямо, не лучшим образом. Аргам как будто постарел ещё сильней, осунулся, ссутулился и поник. На его неподвижном лице застыла маска тревоги и какой-то необъяснимой растерянности.

      – Провидению вручаем себя во всём, а посему всецело пребываем свободными от всяких печалей и искушений, – скороговоркой по-гречески пробормотал Учитель и, внезапно перейдя на русский язык, запинаясь и вспоминая нужные конструкции чужеземных фраз, но довольно бегло и чисто, продолжил свою речь с сильным акцентом:

      – Привэтьствую тебя, мой старый друг и благодэтель Марша́н… Рад нэжданной встрэче… Готов лубую услугу оказат тэбэ, нэ будь я Аргам Кафский! Пряма говори всё, что нада тэбэ, Маку́р-спита́к49…

      Невысокий, коренастый и широкоплечий Маршан вошёл в круг света, неспешно сел на лавку, степенно огладил седую бороду, мотнул головой и скептически фыркнул в ответ на торопливую речь Аргама. А потом тоже заговорил по-русски, но только странно – медленно, доходчиво, тщательно подбирая слова, как будто читал вслух поучительную книгу:

      – Послушай меня, Смотрящий! Неужто не вижу я, что доставляю тебе беспокойство и вызываю тревогу? Всё написано в твоих бегающих глазах, старик! – гость хрипло рассмеялся и поманил Аргама рукой. – Подойди-ка и сядь поближе. Не стоит кричать о вещах, которые, значит, чужим ушам не предназначены.

      Ещё более притихший и явно взволнованный Аргам поставил свечу на ближайший верстак и покорно сел рядом с Маршаном, который, как видно, обладал над Смотрящим какой-то тайной властью… А тот продолжал:

      – Не пугайся раньше времени! Всё, что должно было случиться, уже произошло! Я принёс

49

Маку́р-спита́к (армян. «чисто-белый») – аналог греческого Пресветлый.