Тайна монаха Алдо. Роман с элементами истории. Галина Хэндус

на похороны сына. Ни злости, ни обиды у меня в душе нет, только разочарование и неприятное чувство утраты доверия к людям. Когда я диктовала новое завещание нотариусу, то мысленно говорила племянникам: Мне не нужны ни ваши соболезнования, ни цветы на могиле. Но если при жизни я не видела от вас ни внимания, ни любви, ни уважения, радуйтесь, что получите от меня по несколько тысяч, завещанные даже не вам, а памяти брата моего мужа.

      Это предыстория, мой мальчик.

      А теперь сама история. Она началась около пяти лет назад, в то время, что умер муж Карл. В день похорон, когда родственники после поминок покинули дом, раздался стук в дверь. Не звонок, как обычно, а именно стук. Мои мысли были еще на кладбище, с мужем. Все же я подошла к двери, не спрашивая, открыла. На пороге стоял невысокий мужчина с очень худым лицом, одетый в грязный монашеский хабит, с закинутыми на плечо лямками холщового мешка. Странно было видеть монаха в нашей части города. В самом Франкфурте, насколько я знала, был только один действующий монастырь капуцинов с очень маленьким числом монахов. Обычно они просто так никуда не забредают и уж точно не стучат в двери незнакомым людям. Мое удивление усилилось, когда он знаками попросил приюта. До сих пор не могу понять, что подвигло меня пригласить незнакомца в дом – то ли его внушающий доверие вид, темные открытые глаза, жалость к явно голодному путнику, или просто сострадание к несчастному. Непонятно почему, но страха к незнакомцу у меня не возникло.

      Монах вошел в дом.

      Я увидела, что капюшон у него не остроконечный, как у капуцинов, а большой полукруглый, что означало его принадлежность к другому ордену, скорей всего, за пределами Франкфурта. Впрочем, мысли о принадлежности к ордену отошли на второй план, когда я увидела, что его ноги в сандалиях на босую ногу оставляют за собой не только следы мокрой грязи, но и крови.

      В глубине сознания возникла мысль: это судьба послала мне гостя, чтобы после похорон я не сошла с ума от одиночества и горя. После спасительного озарения пришло успокоение, незваный гость по моему приглашению отправился в душ. Пока он приводил себя в порядок, я приготовила ему чистую одежду из того, что осталось ненадеванного от погибшего сына. Даже после гибели Матео, все его вещи хранились в комнате, где он раньше жил, пока не перебрался в отдельное жилье недалеко от нас. Не брезгливая, я обработала раны монаха на руках и ногах и пригласила в столовую.

      В виде исключения, пришлось приготовить горячий ужин специально для него. Сама я обычно съедала кусок хлеба с маслом и ветчиной, запивала его бокалом вина с сыром и виноградом. В тот день, после ухода родственников, переживаний в связи с похоронами и множества чашек кофе, аппетита у меня не было. Я просто сидела за обеденным столом и кидала на монаха, переодевшегося в цивильную одежду, осторожные взгляды. Он охотно ел приготовленное картофельное пюре с сосисками, обмакивая