И даже небо было нашим. Паоло Джордано

пришел синьор Наччи. Я объяснил ему, что это мой друг, он подал Берну руку, и только я один заметил, с какой враждебностью Берн ее пожал.

      Наччи взглянул на парковку – там не было ни одной машины. Он спросил Берна:

      – Как ты сюда добрался?

      – Пешком.

      – Пешком? Откуда?

      – Из Специале.

      Наччи расхохотался, но, когда до него дошло, что Берн не шутит, замолчал.

      – Теперь я понимаю, кто ты. Ты – племянник Чезаре и Флорианы. Они всегда описывали тебя как чудаковатого парня.

      – Да неужели? – холодно произнес Берн.

      Наччи настоял, чтобы Берн поужинал с нами. Это был единственный раз, когда мне довелось есть вместе с хозяином, хотя он все время говорил только с Берном.

      – Отведи этого парня в общежитие, – сказал он мне, вставая из-за стола, – он не держится на ногах. А ты передай от меня привет Флориане и Чезаре.

      Когда в соседней комнате включили телевизор, Берн вскочил на ноги. Он собрал в салфетку хлеб и еду со своей тарелки, затем молча, одними глазами приказал мне сделать то же самое. Потом достал из холодильника две банки кока-колы и йогурт и спрятал их под толстовку.

      – Что ты делаешь?

      – Я возьму только это. И еще вот это, – добавил он, доставая упаковку яиц.

      – Так нельзя, Берн!

      – Никто не заметит. Здесь полно всякой еды.

      Мы выскользнули из дома Наччи и пробрались в общежитие. Берн остановился на пороге и оглядел комнату.

      – Вот моя кровать, – сказал я, но Берна, похоже, это уже не интересовало.

      – Поторопись.

      – Я не могу вернуться на ферму. Чезаре ясно дал мне это понять.

      – А мы туда и не собираемся.

      Он сделал шаг вперед и чуть не упал на одно колено, но успел ухватиться за дверной косяк.

      – Что с тобой?

      – Ерунда, в спине кольнуло. Надо посидеть.

      Но он не сел, а лег поперек двух кроватей. Лежал и глядел в потолок, дыша сквозь стиснутые зубы. Грудь под толстовкой вздымалась на несколько сантиметров вверх, и я заметил, как сильно он похудел. Потом он закрыл глаза и надолго замолчал.

      – Что случилось, Берн? – спросил я наконец.

      – Он уничтожил все мои книги.

      – Кто?

      – Чезаре. Показал, кто он на самом деле.

      Наступила пауза. Но я знал, что последует продолжение. Так и вышло.

      – Однажды вечером он вошел в нашу комнату и вывалил все книги из шкафа на пол. Он кричал: «Ты больше не будешь позорить наш дом!» Потом подобрал одну книгу и стал вырывать из нее страницы. Я не остановил его, я был словно загипнотизирован. Хотел увидеть, как далеко он зайдет. Он раздирал книги пополам, одну за другой. Но книги были не мои, а библиотечные, их надо было вернуть. Вспомнив об этом, я очнулся. Попытался вырвать книгу, которая в тот момент была у него в руках, но он не отдавал. Он говорил: я делаю это ради тебя, Берн, позволь Господу освободить тебя! Дал мне пощечину. Потом какое-то время стоял с наполовину разодранной книгой в руке, ошеломленно глядя на меня. А затем, наконец,