С миссией в ад. Лев Аскеров

Ноланец. – За кардинальскую мантию и золото он удавит маму родную… Надо обыграть время.

         Ноланец умолк опять. Скрипнула кровать. «Сел»,– догадался Доменико.

      – Итак, Джузи, – приняв окончательное решение, говорит он, – передай Антонии – я согласен. Что касается меня – пусть никому не верит. Ее обманут. Моя участь предрешена… Впрочем, этого ей не говори.

      – Хорошо…

      – Хотя, – спохватился он, – Антония тебя прогонит, если ты не скажешь условленной между нами фразы. Запомни ее: «И сказал Часовщик словами Спасителя: «Я судья царства небесного, но не судья царству небесному». Повтори! – требует Ноланец.

      – Да что там, запомню, – угрюмо пробурчит дознаватель и, тем не менее, повторяет.

         Причём, дважды. Уж очень не обычны были слова эти.

      – Знай, брат, лишь услышав эту фразу, она поверит тебе. Иначе… Умрет, но…

      – Джорди, а Часовщик, кто он?

      – Долго объяснять… В общем, один наш с Антонией знакомый.

      – Джорди, с чего ты взял, что тебе не сделают послабки? И не отпустят с миром? – спросил дознаватель.

      – Когда в их руках окажутся мои дневники, они захотят меня стереть с лица земли.

      – Что в них?

      – Сплошное святотатство, – усмехнулся он и твёрдо добавил:

      – По их разумению.

      – Ты богоотступник, брат… – с ужасом выдавливает Джузеппе.

      – Нет, конечно. Я верую и знаю – Он есть. Чем больше наблюдаешь жизнь и чем больше знаешь, тем больше веруешь в могучую силу небес. Тем больше чувствуешь себя невежественным, беспомощным ничтожеством… Я не верю только, в выдуманного ими, церковного бога.

      – Джорди, ты был самым умным из нас. Помнишь, что говорила тебе моя матушка Альфонсина? «Либо ты станешь понтификом, либо…»

      – Либо сойду с ума! – перебил дознавателя Ноланец. – У Альфонсины всегда жил царь в голове. Я, как видишь, не стал первосвященником. И, слава Богу! Но я и не спятил… А тебе твоя матушка напророчила точно. Помнишь?…

         Джузеппе, очевидно, замотал головой.

      – Ну как же?! Тебе ребята пожаловались на Пьетро Манарди и ты чуть до смерти не забил его.

      – Он обворовал семью Тони. Он у всех крал… Пьетро был старше нас. Выше всех на целую голову. Я помню, как свалил Пьетро с ног, а потом мне помогли связать его. Я устроил ему суд. Это я помню. А чтобы мать мне что-то предсказывала – не припоминаю.

      – Вот те, на! – искренне возмутился Ноланец. – Она назвала тебя «сиракузским бычком» и говорила: «Не суди, сынок, да не судим будешь». А ты все талдычил, что поступил по справедливости.

      – Правильно! – подтвердил Джузеппе.

      – Вот-вот!… И тогда она махнула рукой, обернулась ко мне и сказала: «Помяните, люди, слова мои. Из этого сиракузского бычка вырастет Его Величество король эшафота»…

      – Врешь ты, Джорди… – вяло отнекивался дознаватель, а затем с воодушевлением проговорил:

      – Зато ты был ленивым. Всегда отлынивал от работы.

      – Я зачитывался книгами…

      – Ха! Ха ! – выкрикнул он. – За лень