Измена, развод и прочие радости. Анна Томченко

это не говорит, что я нищий, – раздражённо и зло выдал он. А я умолкла. – Ты ведь даже не знаешь, чем я занимаюсь, но свято веришь, что я прозябаю впроголодь… Ах да… Миша же тебе рассказывает, что помогает мне… Алис, он не мне помогает, он любовницу свою содержит…

       Я обхватила себя руками и стала медленно раскачиваться. В голове не укладывалось, я отказывалась верить в то, что уже два ношу ветвистые, щедро взращённые витаминами кальция и супружеским блудом рога.

      – Или полгода назад он ездил в Екатеринбург договориться о сотрудничестве… Нет, Алис…

       Спиридонов сыпал фактами, датами. А я шептала себе внутри: «Только попробуй разреветься…» Миша никогда не хотел детей. У него с этим сложно, он не готов был. Отговаривал меня. Даже собаку подарил, чтобы потренировалась. Но всё равно всегда подчёркивал, что не хочет детей. А тут оказывается…

      – Зачем этот цирк с двойным свиданием? – невпопад спросила я.

      – Я надеялся, что он сольётся… – Вася так же сидел напротив меня, только голову запрокидывал к стене и изредка ударялся ей. – Или не сольётся, но я наберусь смелости всё рассказать… Он попросил его прикрыть в этот Новый год. Хотел уехать за город… Тогда я понял, что больше не могу… Не хочу в этом участвовать…

      – Уходи, Вась…

      ***

      Василий ушёл. В другую комнату. А через час вернулся и попробовал закинуть меня на кровать. Я не сопротивлялась. Сама встала и залезла под одеяло. К двум часам ночи он снова явился и стал пихать в меня таблетки. Вот тут проявился мой бунтарский характер. Пока примерялась, как ловчее украсить его запястье цепочкой своих зубов, он извернулся и засунул успокоительное мне в рот. Зажал его. Пришлось глотать. В четыре утра на прикроватной тумбочке материализовался чай. А в шесть я уснула. То ли боль поутихла, то ли переквалифицировалась в злобу, а злиться всегда приятнее выспавшись.

       Полдень встретил тишиной. На кухне стоял завтрак в одноразовых контейнерах. Спиридонова я повысила в звании от непризнанного гения до северного оленя, подвид придурковатый.

       Злость и обида, вкусив мирской пищи, затребовали отмщения. Я не знала, что надо сделать, чтобы ударить побольнее своего супруга, поэтому начала с мелочей. Выставила в соцсеть свои фото с будуарной съёмки. Я снималась в этой фотосессии, чтобы порадовать его и разнообразить наши переписки, но не срослось.

      – Как дела? – наигранно спокойный голос Рубенского в трубке настиг ближе к вечеру.

      – Пока не родила, а когда рожу – не скажу, – хотелось орать в телефон, какой мой благоневерный подлая скотина, но я стоически стискивала зубы. Не иначе как успокоительное действовало.

      – Что? – надломился голос Миши.

      – Что? – непонимающе переспросила я, цедя с присвистом чай.

      – Повтори, что ты сказала…

      – А что я сказала? – продолжала тупить я.

      – Ты беременна? – и было в вопросе столько раздражения, непонимания…

      – Я не хочу отвечать на такие вопросы левому мужику…

      – Я твой муж!

      – Бывший, – дотошно уточнила я. – Чего