Измена, развод и прочие радости. Анна Томченко

4

       От телефона меня отвлёк звонок в дверь. Занимаясь выбором подарков к празднику, я не сразу сообразила, что звук доносится из коридора. Вставать и открывать не спешила, решила дать время неизвестному камикадзе одуматься, но не срослось. К переливчатым трелям добавились удары.

       Ириска рыжим пропеллером носилась под ногами, облаивая позднего гостя. Я посмотрела в глазок. Не узнала.

      – Открой, – рявкнуло снаружи. Я опешила и голосом Лолиты, не той, что Милявская, а которая Набокова, шепнула в косяк:

      – А взрослых нет… – вспомнила, что мне двадцать шесть, и выругалась.

       Провернулся замок, и в узкую щель потянуло морозным воздухом.

      – Чего тебе? – сварливо спросила я Спиридонова, который топтался и отряхивал с кроссовок мокрый снег.

      – Не пустишь? – он сложил руки на тощей груди, стараясь выглядеть угрожающе. Я с сомнением приподняла бровь.

      – Нет!

       Я уже вознамерилась хряпнуть дверью в лучших традициях, но этот серверный олень просунул ногу в щель. Сузив глаза и поджав губы, я снова задала тот же вопрос:

      – Чего тебе?

       Мужчина взглянул на меня исподлобья. На физиономии разливалось какое-то печальное отчаянье вместе с тёмными кругами под глазами.

      – И-извиниться хочу за вчерашнее, – заикнувшись, признался он.

      – Мне не нужны твои извинения…

      – А мне нужно твоё прощение, – постарался мягко улыбнуться и сделать глазки кота из Шрека. Я не оценила и ещё раз дёрнула дверь. Непризнанный гений вздохнул и убрал ногу у меня с дороги. – Алис, пожалуйста…

       Хряпнуть дверью, как крышкой гроба, не получилось. Пришлось тихонько закрывать.

      – Алис, нам надо поговорить… – услышала я снаружи квартиры.

       И этот туда же… Почему на моём жизненном пути появляются только мужчины, которым отчаянно хочется поболтать? Почему, к примеру, не отвезти молча девицу на Мальту. Ну или в гробовом молчании положить на плечи новую шубу. Да на крайний случай и колье на шею пойдёт.

       Вася из поэта переквалифицировался в дятла. Он стучал, стучал, стучал. В итоге на стук вышла бабушка – соседка – и всё смолкло. Я посмотрела в глазок: понурый Спиридонов что-то объяснял Нине Викторовне. Через пару минут она ушла, а у меня звякнул телефон смской: «Алис, впусти такого милого мальчика, ну что издеваешься?»

       Меня подхлестнуло волной злости. Звякнули ещё раз замки, и я, схватив Василия за рукав дублёнки, втащила его в квартиру.

      – Доволен? – рявкнула я. – Иди ещё весь подъезд оповести, какая я нехорошая. И продажная. И вообще…

      – И вообще, Алис, прости меня, – он схватил за руки, зажимая мои ладони в своих. – Я дурак. Вчера – пьяный дурак, который помнит только треть. И я наговорил лишнего. И не должен был… Алис, прости…

       В порыве психа я выдернула у него свои руки и прошаркала в спальню. Закрыла дверь и села на пол. Звуков из коридора слышно не было. Но потом звякнула посуда. Литературный гений появился бесшумно с двумя бокалами. Внутри плескалось