Ничего не скажу. Владимир Елистратов

в какое плечико колоть?

      – Да в любое.

      – Мужественный ответ. Ответ настоящего Рэмбо. А давайте-ка в левое. Правая ручка-то нужней. Вы случайно не левша?

      – Нет, не левша.

      – Ну тогда давайте в левое.

      – Давайте.

      Укола я почти не почувствовал. Даже было как-то по-своему приятно. Какая-то такая легкая истома, мышечная радость. Женщина-сова прицепила мне «пластырьком» «ватку» на «плечико». Приятно запахло «спиртиком». Я улыбнулся, как Никулин в «Кавказской пленнице».

      – Сертификатик держите. Второй Спутничек двенадцатого. Можно позже. Но не сильно. Счастливого полёта.

      – И вам того же.

      Я вышел в парк, погода прекрасная. Все тот же бриз-ветерок. У белого, как солнце пустыни, сортира вспомнил, что не снял бахилы. Снял. Вокруг – рай. Прекрасное московское лето. Птички, собаки, чирикают: «твикс! твикс!». Думаю:

      – И сюда глобализм проклятый добрался. Ну, ничего, мы ему еще покажем, дай срок…

      На скамейке («скамеечке») все те же алкаши. У каждого в руке бутылка боржоми под названием «Балтика темное крепкое».

      – Ну что, генномодифицированный помидорчик, принял дозу?

      – Принял.

      – Теперь три дня в завязке?

      – Три.

      – Тогда дай, брат, десять рублей. На нарзан. Тебе теперь, брат, три дня деньги все равно не понадобятся.

      Я дал эксбоксерам две монетки по десять рублей.

      – Сеньк ю. «Вот уроды» говорить не буем, – улыбнулся один из ребят. – Счастливо, брат.

      – Счастливо.

      Дома меня встретила встревоженная жена с выпученными совино-воловьими глазами:

      – Ну как?

      – Нормально, как…

      – Температуры нет?

      – Нет температуры.

      – Ломоты не чувствуешь?

      – Не чувствую ломоты.

      Весь этот и следующий день я находился на непривычном для меня духовном подъеме. Ходил по квартире, мурлыкал под нос гимн России. Почему-то очень хотелось выйти на балкон и громко крикнуть «Крым наш!» или «Да здравствуют традиционные ценности!».

      Ни температуры, ни ломоты, ничего. Единственное, я стал какой-то слегка (совсем слегка!) забывчивый. То забуду, где оставил очки, то – завтракал я сегодня или нет? Жена издевается:

      – Ты в магазин не забыл сходить?..

      – Ты лампочку не забыл ввернуть?..

      Перед вторым уколом супруга опять за свое:

      – Не забудь домой вернуться, манкуртище…

      Вторая порция прошла гладко. «Плечико», «вакцинка» и т. д. И опять у меня неожиданный приступ радостного энтузиазма. Хожу, как придурок, насвистываю «Не надо печалиться…». Наверное, радуюсь, что наконец-то от этой дурацкой прививки отделался и что теперь с работы не выгонят.

      Жена:

      – Ты чего такой счастливый?

      Я подумал и ответил:

      – А я забыл, что я несчастный.

      На третий день была температура 37 и 1, на четвертый ничего. Память ко мне полностью вернулась. Все помню: и про очки, и про завтрак, и про магазин, и про лампочку.

      А вот то, что я несчастный, – забыл напрочь. Даже как-то не по себе.

      Ты не седая, бабушка, ты