Незапертая дверь. Мария Метлицкая

это время трагической, за полчаса стала комической. Классика жанра – поспал с симпатичной влюбленной дурочкой и послал. Прошла любовь, завяли помидоры.

      Самое обидное было то, что она так долго страдала.

      Ведь знай она это раньше – ну пострадала бы, да. Поплакала. Написала бы еще наивные детские стихи о любви.

      А потом бы его возненавидела. А когда ненавидишь – перестаешь страдать.

      Три года слез, бессонных ночей и терзаний. Три года страданий и боли. Три года беспрерывной тоски. И три года одиночества.

      Три года она избегала компаний, дней рождений и прочих увеселений. Она была в трауре. Ну где еще найти такую дуру?

      Услышав все это, Верка закатилась в истерике:

      – Получила? Смешно, да? Сейчас тебе смешно, а что было до того? Ох, Катька… – посерьезнела Верка. – Весь мой жизненный опыт говорит об одном: не верь этим козлинам! Встречайся, спи в свое удовольствие, принимай подарки – и все! Используй по полной. Выжимай все, что нужно! И – досвидос, чао-какао! В прерию, к таким же диким козлам. Усвоила?

      Катя пожала плечами. Боль ушла, а стыд за себя и злость на него остались.

      В общем, пережила.

      Через полгода встретила Майка, американца. «Ничего себе женишок! – повторяла Веруня. – Вот этого, Кать, упустить невозможно!»

      Он очень нравился ей, этот высокий, светловолосый, голубоглазый очкарик с умным и немного растерянным лицом. Майк неплохо говорил по-русски – еще бы, специалист по Достоевскому, осторожно пробовал русскую еду, морщился от холодца и винегрета, обожал блины и кислые щи, прекрасно знал русскую классику и обожал Чайковского.

      Вместе они исходили все музеи и облазили все переулки и закоулки Москвы, пару раз смотались в Петербург, в Кострому и Суздаль. Майк окончательно влюбился в Россию и, внимательно глядя на Катю, говорил, что готов здесь остаться.

      Так продолжалось почти восемь месяцев.

      А потом Майк уехал в Нью-Йорк, как он шутил, на побывку.

      Он звонил каждый день и заваливал Катю фотографиями. Докладывал каждый свой шаг: Майк завтракает, Майк идет за газетами, Майк в магазине – перечень покупок прилагался. Майк на вечеринке у старых друзей, Майк в клетчатой пижаме отходит ко сну.

      Катя почти не спала – когда у нее был день, в Нью-Йорке ночь, вот и болтали ночь напролет.

      Майк обещал через два месяца приехать в Москву: «За тобой, Катрина! И с документами!»

      Катя позвонила в Грибоедовский загс и спросила, на какое число есть свободные места.

      Майк не приехал через два месяца. И через три не приехал. И через пять. Катя звонила и писала, но он не отвечал ни на звонки, ни на письма и сообщения.

      Что-то случилось? Она сходила с ума.

      Наконец ответил: «Катрина, прости, я имел небольшие проблемы».

      Жив! Слава богу! Ну да, все в жизни бывает! Самое главное, что он объявился.

      Катя верила только в хорошее. Потому что таких отношений у нее никогда не было – таких близких, доверительных, откровенных. Майку она могла рассказать все. Ну или почти все, а это уже очень