Ревизор: возвращение в СССР. Серж Винтеркей

пораньше в очередь встать, – начал рассуждать я. – Лет через десять она подойдёт, я уже и деньги скоплю.

      – Кто ж тебя поставит в очередь? – с усмешкой спросил Иван. – Это ж надо заслуженным работником сначала стать, соцсоревнование выиграть. А лучше членом партии стать. Так надежнее будет. И в профсоюзную очередь встать, и в партийный список.

      – Я вообще сейчас ничего не понял, – запутался я. – Это что, есть разные очереди?

      – Конечно. Когда что-то распределяется, то часть отдают в министерства, часть в профсоюзы, часть в обкомы и горкомы. Сначала обеспечивается народное хозяйство и военные, а потом только частники.

      – Как всё сложно. А автомагазинов нет? Пришел, выбрал и купил.

      – Есть комиссионки. Но там дорого.

      – В смысле, дорого? Б/У-шная машина дороже новой?

      – Какая? Б/У-шная? – теперь уже Иван не понял меня.

      – Б/У – это бывшая в употреблении. Ну, как это?.. – не мог вспомнить я советский синоним. – Подержанная! Во.

      – А, понял. Конечно, в комиссионке дороже.

      – Почему?

      – С рук всегда дороже, чем в магазине.

      – Да, почему? – упирался я. – У нового товара и износ нулевой, и товарные свойства выше.

      – У нового товара есть один очень, очень большой минус, – задумчиво проговорил Иван.

      – Какой? – насторожился я.

      – Его нет, – усмехнувшись, ответил мне Иван. – Дефицит. – Развел он руками, улыбаясь.

      Тут аргументы у меня закончились. Такой козырь крыть мне было нечем.

      Дефицит – это серьёзно.

      Я вспомнил очереди за элементарными продуктами в магазинах.

      Вспомнил, как люди дрались в универсаме за варёную колбасу или сыр, когда тележку взвешенного товара выкатывали из подсобки в торговый зал. Или это уже в восьмидесятых было? Тьфу ты, столько всего произошло за десятилетия, что и забыл уже, что и когда случилось. Надо бы посидеть, повспоминать, хронологию какую набросать хоть примерно, чтобы не спалиться.

      Вспомнил вдруг, как мама однажды послала меня десятилетнего в магазин за какой-то ерундой, не помню, за чем именно. Дала трёшник. Ерунды не было и я купил на трёшник шоколадных конфет, как сейчас помню, по четыре рубля семьдесят пять копеек за килограмм.

      Как меня мать ругала! Отобрала конфеты, пошла в магазин их сдавать. И сдала, переругавшись там со всеми. И с продавщицей, и с очередью.

      А мне так страшно было, что мать в магазин пойдет с продавщицей ругаться. Та ведь меня несколько раз переспросила, пока конфеты взвешивала, а родители ругаться не будут?

      Помню, я тогда от переживаний в обморок упал, голову об угол спинки кровати разбил. Мне тогда даже несколько швов наложили. За это мне отдельно влетело. Н-да, такой стресс на ровном месте!

      Я растянулся на кровати и попытался опять заснуть. Не прошло и десяти минут, как явился старший сержант Ефремов в форме.

      – Здорово, болезные! – громко сказал он, входя в палату и ставя Ивану на тумбочку авоську.