Ревизор: возвращение в СССР. Серж Винтеркей

Поверь, она не со зла.

      – Ужин! – раздался из коридора голос буфетчицы. У меня уже рефлекс выработался на него, как у собаки Павлова.

      – Спасибо тебе, Славка, что зашёл, – я протянул ему руку. – Поверь, я очень дорожу нашей дружбой. Друзья детства – это на всю жизнь.

      – Эк тебя угораздило, – сочувственно пробормотал Славка, пожал мне руку и пошёл к выходу. Взгляд его, обращенный на меня, чем-то неуловимо напоминал бабушкин. Похоже, он тоже под впечатлением и считает, что у меня чердак потек. Ну да ладно, что ж делать. Привыкнет постепенно. А мне информация как воздух сейчас нужна. Кого мне еще расспрашивать, как не друга.

      – Приходи ещё, – попросил я.

      – Хорошо, – отозвался Славка, выходя из больницы.

      Николаева и товарищей в холле уже не было. Я пошаркал в палату.

      Сегодня был очень насыщенный день в плане информации. Но источник бед Пашки Ивлева так и не проявился. Судя по тому, что рассказал Славка, Тимур и его команда доставляли, конечно, пацанам неприятности, но на повод для суицида никак не тянули.

      Новая версия, показавшаяся мне перспективной, называлась «Батя».

      Я дошаркал до палаты. Ужин уже стоял на тумбочке. Иван допивал чай. Сытый домашней едой Митрич к больничной еде даже не притронулся.

      Так, что тут у нас на ужин? Чай, коржик и пюрешечка с подливкой. А мясо где? Нету мяса? Наверное, здесь так положено. Хлеб? Вот, аж два куска.

      Я поел быстро, но без удовольствия. В коржике, на мой вкус, было слишком много соды. Пюрешку картофельную трудно испортить, но подливка местному повару явно сегодня не удалась.

      – Вань, а ты знаешь что-нибудь про моего отца? – сел я на своей койке лицом к соседу.

      – Слышал что-то, – ответил милиционер лениво.

      – Что?

      – Зачем тебе?

      – Версию проверяю.

      – Какую? – сразу сел в кровати Иван.

      Я наклонил к нему голову поближе и спросил:

      – А ты знал, что я два года тайком от своих с отцом встречаюсь?

      За спиной что-то упало. Мы резко обернулись.

      В дверях палаты стояла моя мать. У ее ног лежала авоська, по всей видимости, с моим ужином.

      Глава 5.

      Четверг, 11.02.71 г. Святославская городская больница.

      Она смотрела на меня, как на предателя. Я встал, поднял авоську. Проверил, не разбилось ли там чего. Дал ей время осмыслить происходящее. Взглянул мельком на Ивана, он старательно прятал глаза.

      Я взял мать за локоть и молча повёл её в холл к подоконнику.

      – Для меня это такая же неожиданность, – начал я издалека. Она молчала. – Тема отца у нас табу?

      Она нехотя кивнула.

      – Почему?

      – Потому что предателей не прощают! – пафосно заявила она.

      – Что он сделал? Кого предал? – спросил я как можно нейтральней.

      – Меня. Инну. Тебя.

      – Мне хотелось бы узнать, что между вами произошло, – я взял её сзади за руку чуть выше локтя. Запрещённый цыганский прием. Человек от этого волю теряет.

      – Он бросил нас! – сказала возмущенно мать и замолчала. Я решил, что он ушёл к другой женщине. Но матушка продолжила –