Тридцать семь. Валерий Бестолков

теперь она

      Возникнет вновь, однажды затухая.

      Чтоб дальше плыть в эфире бытия,

      Рождая новый импульс в мире новом,

      О том и грежу, и беснуюсь я,

      В суть углубляясь жизненным основам.

      Листаю их, не отметая тех:

      Ничтожных, мелких. Суть и в них найдется.

      Наш график – это накопленье вех,

      Через которые кривая вьется.

      Родители твои, друзья, твой дом,

      И далее – семья, работа, дети,

      Всего, чего достиг своим трудом,

      Суммируются в колебанья эти.

      Кем был любим и сам кого любил?

      Кому солгал, но не был кем оболган?

      На что не пожалел потратить сил?

      Что превзошёл и в чём погряз надолго?

      Что в кошельке твоем, а что в душе?

      Богатства эти ли соизмеримы?

      И так в тебе ль нуждаются уже

      Все те, тобой которые любимы?

      Кто за тобой прейдет с твоим мечем,

      В кого вдохнул ты по крупицам душу,

      Нес мир или являлся палачом?

      Что создал ты на свет и что разрушил?

      И мечется кривая через ось,

      Не встретив в пике доброго начала.

      Стремится в минус вылить желчь и злость

      И вверх взмывает в поисках причала.

      И я мечусь, пытаясь рассмотреть,

      Где мой конец, как скоро затуханье?

      Она прошла, как минимум, на треть,

      Мне в нижнем пике перебив дыханье.

      Приоткрывая истину: К чему

      Скитаться нищим по земельной тверди?

      Вся жизнь людская сведена к тому,

      Чтобы успеть создать задел для смерти.

      Да только, видно, залегла на дне,

      Застряла судьбоносная кривая.

      В огромной беспорядочной стране

      Хватаю воздух ртом и не вдыхаю.

      К тебе я, смерть, сегодня не готов.

      А часто ль к ней бываем мы готовы?

      Довольно среди нас голодных ртов,

      Поникших духом и лишённых крова.

      Кто не имеет матери с отцом,

      Детей иметь не может и не смеет,

      Кто потерял давно свое лицо,

      Уже не в силах обрести новее.

      Но беспощадно подгоняя смерть,

      Я рвусь к вершинам этого движенья,

      С ней в споре, затевая круговерть,

      Достойное в ней вижу завершенье.

      Святая гибель, это для тебя

      Держусь за жизнь когтями и клыками,

      Деяньями своими укрепя

      На будущее свой могильный камень.

      Останется в истории девиз

      Считать кончины наши роковыми.

      Не правда, смерть не стягивает вниз,

      Она увековечивает имя!

      Да, стоит жить, чтоб с честью умереть,

      За каждый день борясь, как за последний,

      Чтоб не стыдились на тебя смотреть

      Ни современник твой, ни твой наследник.

      Минуту за минутой торопя,

      Я крою некролог козырной картой,

      В бессмертие забег себе трубя,

      В котором смерть являться будет стартом.

07–08.05.1996 г.

      «Отнюдь не долгий мягкий дрейф к сединам…»

      Отнюдь