Царство. 1951 – 1954. Александр Струев

с двух сторон.

      – Сидите тихо, товарищ генерал!

      Василий Сталин слюняво всхлипывал.

      – Пустите, пустите, гады! Ну, пустите, пожалуйста!

      – А вы драться не будете?

      – Не буду.

      – Обещаете?

      – Обещаю.

      Сопровождающие ослабили хватку, в этот момент генерал изо всех сил рванулся, пытаясь вывернуться. Одна рука его высвободилась, и он с размаха въехал кулаком по затылку водителя. Водитель потерял сознание. Оставшись без управления, машина стала уходить вправо, на полном ходу ударилась о тротуарный бордюр, отскочила, в нее с визгом врезался шедший в крайней полосе грузовик. «ЗИМ», теряя скорость, перескочил гранитный парапет, наскочил на вековую липу, мотор забухтел и затих. Василий Сталин сумел освободиться и, метнувшись в распахнувшуюся при ударе дверь, побежал вдоль дороги.

      – А-а-а-а!!! – орал он, убегая в расстегнутой шинели. – А-а-а-а!

      Когда его снова схватили, заволокли в машину и крепко стянули руки ремнем, он уже не ругался. Под глазом у генерала наливался лиловый синяк, сукровица кровавыми соплями сочилась из распухшего носа.

      – Пришлось е…нуть, а то бы ушел, – извиняющимся голосом пробормотал капитан госбезопасности, обращаясь к начальнику.

      – Правильно сделал. У нас приказ – задержать!

      – Доберусь до вас, до волков, тогда попляшете! – угрюмо грозил пьяный Василий Иосифович. Голова у него кружилась.

      – Сиди, молчи! – зло сказал майор.

      – Скажу отцу… – выдавил Василий.

      – Отцу! – ухмыльнулся майор и тихонько докончил: – На том свете скажешь!

      Генерал неудачно плюнул, коричневая от крови слюна раскисала на лацкане парадного кителя.

      – Волки бериевские…

      Машины Хрущева пронеслись по Арбату, выскочили к дому Пашкова и с нарушением правил дорожного движения, оставляя по правую руку Большой Каменный мост, въехали в Спасские ворота Московского Кремля. Регулировщики в белоснежных парадных рубашках взяли под козырек.

      – Вот мы и в Кремле! – обнимая жену, проговорил Никита Сергеевич.

      Десятилетиями в Кремле не делался ремонт, но Георгиевский зал выглядел торжественно и величаво. Парадность зала поражала – высоченные вызолоченные стены терялись в стремительной легкости сводчатого потолка. Гармоничность пространства подчеркивали невесомо парящие над головой, искрящие хрусталем золотые купола люстр. Небывалая свежесть воздуха при таком плотном скоплении людей была приятной неожиданностью. Умели же цари строить! На праздничный прием многие пришли с женами. Члены Президиума держались особняком, собравшись за специально сервированным, чуть в отдалении, столом. Центральное место занял сверхсерьезный Маленков с худосочной чопорной супругой; сразу за ним сидел высокомерный Берия; с другого края от Маленкова красовался безукоризненный, точно с картинки, министр Вооруженных Сил Булганин, по случаю праздника одетый в парадную маршальскую форму; напротив председателя правительства устроился Вячеслав Михайлович Молотов – олицетворение прозорливости и мужества; наклонившись к миловидной