Закон семьи. Анне Штерн

свободных столиков.

      Феликс кивнул и проводил его через зал.

      – Чудесное заведение, – причмокнул Кляйнерт, словно откусывая сочный кусок мяса, – действительно чудесное, господин Винтер. Я приятно поражен. Даже больше, заинтересован.

      – Заинтересованы?

      Они сели. Кляйнерт поставил, кряхтя, свою тяжелую сумку, а Феликс подозвал официантку и распорядился: – Два кофе и ликер.

      – Вы не пьете? – спросил мужчина и громогласно рассмеялся, как над хорошей шуткой.

      – Я на работе, господин Кляйнерт. – Неприязнь Феликса росла. – Чем я могу быть полезен?

      – Я представитель компании «Бринклидж и сыновья К. Т.», – начал Кляйнерт. – Господин Бринклидж вкладывает инвестиции в успешные чистые ресторации подобно вашей.

      – Чистые? – в замешательстве переспросил Феликс. – Вы имеете в виду: без всяких грязных сделок в задних комнатах?

      Бернхард Кляйнерт захохотал так, что его двойной подбородок затрясся:

      – Чистые по духу, господин Винтер, – сказал он. Заказанную рюмку ликера он осушил залпом. – Еще один, красавица, – попросил он, лапая толстой ладонью зад официантки, которая закатила глаза, но промолчала.

      Феликс вознамерился дать ей сегодня вечером дополнительных чаевых в качестве компенсации.

      – Как это понимать?

      – Нас интересуют такие кафе, как ваше, хозяева которых радеют всем сердцем за правое дело. Приличные заведения, а не какие-то еврейские притоны с сифилитиками, вы понимаете, о чем я?

      Феликс неуверенно кивнул. Для него не было секретом, что тесть имел похожие взгляды, да и Хелена все чаще заводила подобные разговоры. Он обычно старался пропускать их мимо ушей. Честно говоря, политика мало заботила Феликса. Он вообще не знал, что ему интересно. Странное чувство – ему часто казалось, что, благодаря увеличивающемуся весу, вместе с контурами лица расплываются и контуры его духа.

      – Речь идет о крупных суммах. – Кляйнерт прервал мрачные мысли Феликса.

      К деньгам он проявлял пылкий интерес: хотя дела шли более-менее хорошо, под влиянием инфляции кафе перестало приносить прибыль. Бизнес день за днем приходит в упадок. Это страшило Феликса. После стольких успешных лет, даже в неурядицах войны умудрившись выбрать верный курс, родители передали это кафе в наследство ему, единственному сыну. И зачем? Чтобы именно он запер навсегда двери заведения? Такое не должно случиться. Феликс любил кафе «Винтер» всем сердцем. Тут был его дом, его смысл жизни.

      Каждое утро, наполняя кофейник первой – самой вкусной порцией, протирая мягкой тряпочкой золотистый металл стойки, приводя в порядок сияющие на полке бутылки, поворачивая их этикетками вперед, Феликс ощущал тесную связь со всем, что его окружает. Со стенами, витражами, высокими потолками и элегантной мебелью. С видом на Винтерфельдский рынок, гарантирующий, что минимум раз в день красная фетровая шляпка промелькнет и задержится у киоска Берта…

      – Вы говорили деньги? – обратился