Закон семьи. Анне Штерн

будет мальчик. Я уверена, что будет сын.

      Хульда недоверчиво посмотрела на Тамар. Глаза ее выглядели скорее усталыми.

      – У вашей нации?

      Пристальный взгляд Тамар было трудно вынести. В нем читалось непомерное отчаяние и почти осязаемый страх.

      – Я знаю, что батюшка Аври пригласил вас, потому что вы еврейская акушерка, а семье это важно. – Она бросила нервный взгляд сквозь приоткрытую дверь, словно ожидая, что свекор в любой момент ворвется сюда. – Это хорошо, я рада любой поддержке. Но я не иудейка, чтобы вы знали.

      Хульде стало смешно. Это заботило молодую женщину? Тамар смотрела на нее со страхом, словно боясь, что еврейская акушерка сию же минуту наложит на нее проклятие за веру в другого бога.

      – Не переживайте, – успокоила Хульда. – Я не верю в зов крови и прочее, и в Бога тоже не верю.

      Тамар от удивления раскрыла рот.

      – Не верите? – переспросила она. – Странно.

      – Странно? Почему?

      – Как вы всё это выдерживаете? Без какого-либо бога, на которого можно возложить вину?

      Хульда изумленно уставилась на нее. Эта женщина умно рассуждает, почти по-философски. В этой загаженной дыре квартала Шойненфиртель она в одночасье предстала жемчужиной в навозной куче. Хульда хотела ответить, но слова застряли у нее в горле. По правде говоря, у нее не нашлось ответа.

      – Тамар, – сказала она преувеличенно бодрым тоном, – я здесь не для того, чтобы обсуждать с вами религию. А потому, что вы скоро произведете на свет ребенка, и я хочу вам в этом помочь.

      Она поднялась. Но любопытство взяло свое.

      – Какой вы национальности? Вы гречанка?

      – Я армянка, – ответила Тамар, – из Смирны, морского города, очень далеко отсюда.

      Хульду удивило, что эту юную женщину занесло в такую даль. Она не стала расспрашивать, увидев, как Тамар сжала губы, начинавшие предательски дрожать.

      – Пойдемте, – дружелюбно пригласила она, – давайте приступим к осмотру.

      Тамар послушно прошла в крошечный чулан, соединенный с кухней. В помещении размером с подсобку на полу была расстелена скромная постель. Мутный свет проникал сквозь узкое окно в дальнюю часть помещения, отделенную занавеской. Там Ротманы хранили постельное белье и одежду, лежавшую стопками в двух ящиках.

      Даже в полумраке каморки было видно, как стесняется Тамар.

      – Тут очень уютно, – подбодрила Хульда. – Лягте, пожалуйста, на спину, платье снимать не нужно, только сдвиньте его кверху и оголите живот, если не трудно.

      Тамар легла, и что-то в ее движениях смутило Хульду. Приплясывая на кухне наедине с собой, она излучала энергию и жизнерадостность, а сейчас двигалась неповоротливо и скованно, будто подневольно.

      «Словно ложится на разделочный стол. Надо демонстрировать ей дружелюбие и сконцентрироваться на главном», – подумалось Хульде, и она поспешила отключить мысли.

      Она опустилась на колени перед Тамар и принялась уверенно ощупывать ее живот. «Тамар права, малыш хорошо себя чувствует», – довольно