Золотой воскресник. Марина Москвина

* *

      Пишу роман “Крио” и никак не могу разделить его на главы:

      – А бывает роман – без глав? – спрашиваю у Лёни Тишкова. – Такой, как река?

      – Джойс “Улисс”, Марсель Пруст “В поисках утраченного времени”…

      – А еще? Есть примеры? – спрашиваю – в надежде слегка понизить планку.

      – Этого достаточно, – сурово ответил Лёня.

* * *

      По замыслу “Крио” собрался вместить в себя чуть ли не историю человечества. А моей радужной палитре не по зубам батальные сцены, и я перекладывала эту ношу на плечи Тишкову. Тот храбро садился за компьютер и описывал батальное полотно, словно художник Верещагин. Главное, “лепит от фонаря”, но в результате так получается – будто он это видел своими глазами. Я только его просила, чтобы он писал не как Горький, а как Платонов…

* * *

      В какой-то момент Лёня решительно отклонил мою просьбу описать ранение и гибель эпизодического персонажа.

      – Слишком тяжело, – вздохнул он. – И потом – такие вещи должен писать профессиональный писатель, а не какой-нибудь графоман.

      И лихо добавил:

      – …Заезжий!

* * *

      – Все плоды, собранные мною за жизнь с древа познания, – рассказывала художница Лия Орлова, – вложила я в эту начинку для пирога, аккуратно нашинковала, добавила лучку, перемешала. Теперь только бы не пригорело!

* * *

      – Это же роман, – учит меня Лёня, – кто-то должен высказывать философские вещи, кто-то парадоксальные, кто-то – материться…

      Писатель и художник Тоомас Калль, который перевел на эстонский язык уйму русской классики, в том числе Гоголя, Булгакова, а заодно и мой “Роман с Луной”, увидел объявление: “Переход на улицу 25 октября”.

      – А что, в другие дни – нельзя? – он удивленно спросил.

* * *

      Сюжет романа “Крио” повлек за собой сверкнувший на миг и сгинувший в вихре революции реальный поэт Александр Ярославский, мечтавший об эре физического бессмертия, вздумавший заморозить мир и воскресить – чистым и прекрасным. Выискивая сведения о крионике, наткнулась на статейку о почившем американском бейсболисте. Его тело сын отвез во Флориду в фонд продления жизни в Аризонской пустыне, где обещали хранить спортсмена в замороженном виде, пока наука не сможет вернуть его к жизни.

      – Как папку своего любил, – растроганно сказал Лёня. – Хочет, чтоб он воскрес и дальше играл в бейсбол.

      – Да ладно, – махнул рукой Серёга. – Просто чтоб он ему бабки дальше давал…

* * *

      Вдруг вылетели из головы слова “снайпер” и “паранойя”. Часа через полтора вспомнила. Не знаю, что мне это дало и дало ли вообще, но мир обрел прежнюю устойчивость, а то чуть не потеряла почву под ногами.

* * *

      Звонит из Екатеринбурга художник Саша Шабуров:

      – Я открыл в Екатеринбурге п-памятник – литературному герою. Двести восемьдесят килограммов металла на него ушло. Это памятник… Человеку-невидимке!..

* * *

      Еще будучи уральским художником, Александр Шабуров приехал с выставкой