Образование Великорусского государства.Очерки по истории. А. Е. Пресняков

а без того невозможно выяснение исторического смысла и значения «столетнего опыта и столетних преданий», которые, по Сергеевичу, воспитали Ивана III. Организатор Московского государства опирался на «вековую практику великокняжеских бояр и собственных предков, которая должна была стать в старшей линии Дмитрия Донского семейным преданием»[32]; нельзя не пожалеть, что сам В. И. Сергеевич не разработал в высшей степени ценных замечаний своих о боярской политике, так как в них – указание на плодотворный путь выяснения условий, приведших к созданию Московского государства.

      С точки зрения «древностей права» Сергеевич возвращается к различению в истории России до Петра Великого тех же двух периодов, какие наметил С. М. Соловьев. Согласно Чичерину, он признает, что «отличительная черта первого периода состоит в преобладании частной, личной воли и, соответственно этому, в относительной слабости начала общего, государственного»; этот период «имеет свое наиболее полное выражение в княжеской России». «Второй период, в противоположность первому, отличается преобладанием целого, естественные требования которого не были, да и не могли быть достаточно оценены и признаны в первом»; этот период «ясно обозначился в московской России». «Столетия XIV и XV составляют широкую границу этих двух периодов», это «время, когда характеристические черты второго периода получили уже такую силу, что окончательное торжество новых начал может уже бы предусматриваемо»[33]. Соответственно тому, в позднейших изданиях «Лекций и исследований» отдел о «верховной власти» состоит из характеристики власти князя в «удельное» время и статьи о «власти Московских государей»[34], причем первая выступает лишь в эпоху ее сосуществования с вечем, а характеристика строя междукняжеских отношений в XIV и XV вв. выделена в состав «Древностей» русского права, без признания за княжеской властью этого времени свойств, принципиально существенных для науки истории русского права[35]. Разумея под «уделом» княжеское владение самостоятельной волостью (небольшим, но суверенным государством), В. И. Сергеевич признает первыми «удельными» князьями сыновей Святослава Игоревича и, в отличие от Соловьева, не видит существенного различия между «удельными» владениями и «великими княжениями» Северной Руси[36]. В отличие от Чичерина, Сергеевич не подводит отношений Древней Руси под понятие «частноправовых», усматривая лишь «порядок частного наследования» и вообще «взгляд на княжение как на частную собственность князя» – в княжеской среде; в завещании Симеона Гордого – момент, когда «в Московском княжении исчезла всякая государственная идея», а с Дмитрия Донского начинается нарастание нового, государственного начала[37].

      Историко-догматические обобщения Чичерина и Сергеевича лишь по видимости и способу изложения упраздняли различение южнорусского, киевского и северно-русского, владимиро-московского периодов русского

32

Сергеевич В. И. Древности Русского права. Т. I. С. 77.

33

Лекции и исследования по истории русского права. СПб., 1883. С. 43–60 («Деление истории русского права на периоды»),

34

Там же. Изд. 3-е. СПб., 1903. С. 130 и 144.

35

Сергеевич В. И. Древности русского права. Т. II. Кн. четвертая.

36

Сергеевич В. И. Древности. Т. I. С. 15; Он же. Лекции и исследования. Изд. 3-е. С. 102.

37

Сергеевич В. И. Древности. Т. I. С. 57–70.