Вика и ее эзотерика. Дамир Ильдарович Губайдуллин

сестру, посадила ее на офисное кресло и покатила вниз по лестнице.

      – Нет, нет, Ви – и – и – ка!– Подпрыгивая на ступеньках, кричала Санна. – Чертова кукла, клянусь финскими богами, я убью тебя, дай мне только выбраться!

      – Вика. – Негромко позвал меня папа, и кресло выскользнуло из моих рук. – Пойдем, прогуляемся. Надо поговорить. – Кресло укатилось на кухню, где бабушка готовила ужин. Судя по звукам, посадка прошла удачно.

      «Господи! Да что же это такое?! Вика!»

      – Да, конечно. – Я схватила пальто и вытолкнула папу наружу, прежде чем гнев пострадавших настигнет меня. – Идем, идем.

      Записки непутевой дочери. Лист отрывной, четвёртый.

      Жвачки на асфальте,дерево,маленькая девочка, сложный папа и любимые тётушки. Apua!

      Я уселась на старые качели во дворе и внимательно посмотрела на папу. Он не смотрел на меня. Глядел куда-то в сторону. Подошел к качелям, такой, уже не молодой, грустный. В своих мыслях. Которые не угадать. О чем он думает? Что меня не будет рядом? Интересно, он вообще будет скучать?

      – Хочешь сказать, что будешь скучать? – Так и спросила я, улыбнувшись. Отец не ответил, только приподнял воротник серого пальто – подул холодный ветер. Сложно с ним. С тетей Йоханной проще. Боится он, что ли? Кого, меня? Бред, ну.

      – Знаешь, я когда молодой был. – Вдруг улыбнулся папа. – Всегда дочь хотел. И вот у меня их две. А как разговаривать – не знаю. Когда ты была маленькая, с тобой было проще. Было проще объяснять, что нельзя брать жвачки с асфальта…

      – Ооо, папа… – Закрыла я лицо руками и рассмеялась.

      – Кататься по дому на роликах…

      – Ха-ха, хватит! – Расхохоталась я и схватила его за руки. – Прекрати, закрой эту доску позора. Я выросла, отец. И уже не отскребываю жвачки с асфальта. У меня другие тараканы. Я живой человек, и разговаривать со мной можно так же, как и со всеми. Как тетя Йоханна, например, это делает.

      – Просто, она такая же ненормальная. – Усмехнулся отец. Но руки не убрал.

      – Это да. – Кивнула я. Да, его глаза – мои глаза. Даже выражение такое же. Разрез. Миндалины. Один в один. – Нам нужен был мой отъезд, чтобы понять – надо сближаться? Почему ты раньше этого не делал? – Сердце забилось чаще. Ну, да. Я ждала этого разговора. Я же его любила. И он. Наверное. Вот именно, что я не знала. Подробности его жизни и то рассказывала бабушка.

      – Не знаю. – Пожал плечами папа. – Это не так просто, как ты думаешь. Тем более, с твоей… – Он замялся. – Сестрой.

      – Так, это вообще отдельная тема. – Нахмурилась я. –  Не надо ее так шарахаться, папа. Она ни в чем не виновата. И самое страшное, что все понимает. Причину твоего отношения к ней. Почему, папа? Почему ты так с ней?

      – Потому что ты никогда не любила и тебе не понять. – Отец убрал руки и отвернулся.

      – Папа, я не буду разговаривать с твоей спиной. – Ткнул я ему пальцем в бок. – Говори, или я уйду. Ты же понимаешь, что с нами нужно разговаривать. Ладно я, хотя, знаешь,