Вика и ее эзотерика. Дамир Ильдарович Губайдуллин

что ты здесь делаешь?– Удивленно воскликнул папа, возникнув из ниоткуда. А, да. Он называл меня по фамилии. Всегда. Не спрашивайте почему. Я все равно не знаю.

      – Ого, у меня аналогичный вопрос! – Подняла я бровь. – Бегать собрался?

      – Прыгать. Быстро в машину, у нас мало времени.

      – Может, ты хотя бы…

      – Давай, давай! – Папа схватил меня за руку, открыл дверь и затолкал в машину.

      Я протерла запотевшее стекло. Женщина огляделась по сторонам – я будто бы слышала, как тревожно бьется ее сердце. Она нахмурилась и побрела наверх, по трибуне восемь, залитой солнечным светом.

      Уже проезжая мимо стадиона, я заметила цветы: огромный букет ромашек – герберов, брошенный на лавке, у входа. Будто бы наспех. От испуга.

      Я запомнила этот момент. Эту минуту. Стадион «Лумийоки», его трибуны в цвет финского флага. Эмма, сиреневый комбинезон, желтый болид. Нервный взгляд папы, уловившего мои наблюдения. Огромный букет брошенных ромашек-герберов.

      И женщину, одинокую и грустную, явно ожидающего кого- то.

      На залитой солнцем трибуне восемь.

      Записки непутевой дочери. Лист отрывной, третий.

      Санна и ленивые лапландки. Точнее, лапландка. Точнее, я. Почти лапландка.

      – Ну, кажется, готово. – Я с трудом закрыла сумку и обернулась к Санне. – Можно смело отправляться в путь. – В туже секунду замок на моей поклаже с треском разъехался, и содержимое сумки частично вывалилось наружу. – А нет, нельзя.

      – Ты можешь не торопиться, не забывай про бабушкины банки. – Сообщила Санна с подоконника, не отрываясь от книги.

      – О да, она всегда собирает нас, будто мы едем на войну.

      – Господи, зачем кому – то нужна война?– Нахмурилась Санна. – К сожалению, люди часто поддаются эмоциям и часто мыслят неразумно.

      – А как же «дятлам снова есть до нас дело»? – Уселась я на свой багаж.

      – Нет, Молотов.– Опустив очки, повернула голову ко мне сестра. – Сейчас другое время.

      – Удивительно. – Взмахнула я руками. – Как у такой глупой девушки может быть такая умная сестра?

      – К сожалению, умственные способности не передаются по наследству. – Не отрываясь от книги, почесала розовые тапочки Санна. – Ты крайне ленива, но не глупа, Виктория Лехтонен. Кстати, на Севере ты сойдешь за свою. Если верить «Калевале», лапландки тоже ленивые. У тебя будет отличная компания.

      – Спасибо. – Поклонилась я, убирая волосы в хвост. – Только буду выделяться на их фоне. Я для них слишком "черная".

      – Да, ты, скорее, напоминаешь герцогиню из графства Суррей. – Согласилась Санна.– В остальном – типичный папа. А широкий лоб, наверное, от той женщины, которая называет себя нашей мамой.

      – Действительно. – Я подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение. Лапландкой тут и не пахло. Черные, как смоль, волосы. Темны, как ночь, глаза. Лишь широкий лоб и вздернутый нос выдавали во мне