Не оглядывайся. Дженнифер Арментроут

семье.

      Отогнав от себя эту мысль, я глубоко вздохнула и затем снова прильнула лицом к окну. Милостивый боже, я жила в этом доме. Когда-то я входила в этот роскошный вестибюль и смотрела на эту хрустальную люстру, которая наверняка стоила дороже, чем моя жизнь. Вдруг я словно приросла ногами к месту, на котором стояла. Повсюду были дорогие вещи. На полу перед ступенями главной лестницы лежал мягкий ковер. На стенах кремового цвета висели пейзажи известных мастеров. И в холл выходило множество дверей, а значит, в доме было множество комнат.

      Мое дыхание стало прерывистым, выдохи были такими, словно в горле у меня периодически происходили слабые взрывы.

      Папа положил руку мне на плечо, чуть-чуть сжал его.

      – Все нормально, Саманта, только не волнуйся.

      Я вгляделась в его лицо, лицо человека, которого я должна была знать. В его темные глаза, приятную располагающую улыбку, крепкую челюсть… Но ничего не почувствовала. Мой отец оставался для меня незнакомцем.

      – А где моя комната?

      Он снял руку с моего плеча.

      – Джоанна, может, ты проводишь ее наверх?

      Мама подошла ко мне медленным размеренным шагом и своей холодной ладонью взяла меня за локоть. Она повела меня наверх, рассказывая о том, кто помогал искать меня. Сам мэр принимал в этом участие, что, похоже, имело для нее большое значение; а губернатор сообщил нашей семье о том, что молится за нас.

      – Губернатор? – переспросила я шепотом.

      Она кивнула, и ее губы растянулись в еле заметной улыбке.

      – Твой прапрадедушка был сенатором. Губернатор Андерсон – друг нашей семьи.

      Я не представляла, что сказать в ответ.

      Моя спальня оказалась на третьем этаже, в конце длинного коридора, освещенного несколькими бра. Мама остановилась перед дверью с наклеенным листком бумаги, на котором было написано «ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА».

      Это вызвало у меня невольную улыбку, но мама, открыв дверь, отошла в сторону. Осторожно ступая, я вошла в эту незнакомую мне комнату, в которой пахло персиками, и, сделав несколько шагов, остановилась.

      – Я оставлю тебя на несколько минут, – сказала мама, откашлявшись. – Я велела Скотту разложить несколько твоих ежегодников[3]. Когда ты захочешь их посмотреть, они на твоем письменном столе. Доктор Уэстон сказал, что это может помочь.

      Помочь в поисках моего файла памяти. Я согласно кивнула, сжав губы и продолжая осматривать комнату. Она была большая. Примерно раз в двадцать больше, чем моя палата в больнице. Посередине комнаты стояла кровать. Стеганое одеяло на белой подкладке аккуратно заправлено. Поверх него в изголовье лежали несколько подушек, обшитых по швам золотой тесьмой, а на них восседал коричневый медвежонок, который в этой современной спальне был явно не к месту.

      Мама снова кашлянула. Я забыла о ней. Повернувшись к маме, я ждала. Ее улыбка показалась мне полной боли и в то же время неловкой.

      – Если что, я буду внизу.

      – Хорошо.

      Коротко кивнув, мама вышла, а я принялась обследовать

3

Ежегодник – принятое в американских школах некое подобие учебного дневника, расширенного информацией о спортивной и внеклассной активности, содержит фотографии, школы могуть иметь ежегодники собственного дизайна и структуры.