Frontier. Agasi Azarian

непростую программу наравне с этническими немцами, в чем видели и свою собственную заслугу. Марко, по природе конформист, беззубому расизму не препятствовал, чем заслужил всеобщее одобрение.

      Марко рассеянно всматривался в затянутое облаками небо над рекой и недоумевал зачем в такой чудесный вечер Бог застлал горизонт пеленой. Близился закат, стало прохладнее и ветер принес с берега сырость. Марко печально поглядел вслед удаляющемуся течению и увидел девушку, которая неотрывно смотрела на него и даже сквозь него. Позже, спустя много месяцев, он опишет это мгновение: «…как будто солнце встало в сумерках». Палящее солнце своими жгучими руками воспламенило его словно хворост в осеннем лесу и горизонта гаснущий градиент вспыхнул новыми красками.

      – Как тебя зовут?

      – Нара.

      – Это полное имя?

      – Для тебя, да.

      – А для других?

      Она не ответила и улыбаясь, взяла его за руку. Ее черные глаза оттенял матовый блеск, губы едва смыкались и слова было не вымолвить, но не было во всем ее существе тишины и шум мыслей, не облаченный в звуки, герметичным футляром сковывал ее. Нара слишком многое должна была сказать, но ее никто не слушал, особенно Марко. Запертый в своей фантазии как в темнице, ослепленный обожанием словно спицей, он не слышал ее и океан мыслей остался ему неведом, как и сердце той, кому он без лишних условностей вручил свое. Вручил тем августовским вечером, тогда казалось, что навсегда.

      Многочисленные флешбэки поглотили разум Марко, он тонул в воспоминаниях и роковое предчувствие неминуемого расставания тяжелым бременем пало ему на грудь. В сбивчивых раздумьях прошли часы, словно пролетели секунды. Зазвонил телефон. Марко медленно взял его с тумбочки и протер потрескавшееся стекло прохладной ладонью.

      – Кто это?

      – Марко Аюб?

      – Да, кто спрашивает?

      – Вы знакомы с Нарой Дауле…

      – Она моя девушка, – Марко в отчаянии закрыл глаза и бессильно откинулся на плоскую подушку, – что произошло?

      Глава 5

      Уикенд в Мюнхене оказался для Джуда испытанием. Он планировал поездку еще до вторжения, но стремительная деградация «больного человека Европы» до агрессивного ходячего мертвеца, вынудила Джуда подготовку ускорить. Поэтому за бортом остался Миша, который решил провести лето с матерью в полузабытой краснодарской станице. Зато Глеб и Рита, на которых Беллингем изначально не рассчитывал, сориентировались мгновенно. Все трое до последнего не верили, что затея удастся, пока седьмого мая не прибыли в национальный аэропорт имени Франца-Йозефа Штрауса.

      Было холодно и мокро, по углам жались тени, а стекла иллюминаторов проливали моросящие слезы. Самолет приземлился, но пассажиров долго томили в салоне. Некоторые стояли пригнувшись, разглядывая сумки друг друга на багажных полках, кто-то беспредметно спорил с погрустневшими бортпроводниками, но большинство тихо отмалчивалось, сидя в своих удобных креслах и не прилагая никаких усилий, чтобы наконец выбраться на волю.

      Джуд