Стихи о любви (сборник). Тимур Кибиров

проскользнет сквозь шиферную щель,

      и капнет на стихи, на желтые страницы

      Эжена де Кюсти, на огурцы в цвету.

      И жесть раскалена, и кожа золотится,

      анисовка уже теряет кислоту.

      А раскладушки холст все сохраняет влажность

      ушедшего дождя и спину холодит.

      И пение цикад, и твой бюстгальтер пляжный,

      и сонных кур возня, и пенье аонид.

      Сюда, мой друг, сюда! Ты знаешь край, где вишня

      объедена дроздом, где стрекот и покой,

      и киснет молоко, мой ангел, и облыжно

      благословляет всех зеленокудрый зной.

      Зеленокудрый фавн, безмозглый, синеглазый,

      капустницы крыла и Хлои белизна.

      В сарае темном пыль, и ржавчина, и грязный

      твой плюшевый медведь, и лирная струна

      поет себе, поет. Мой нежный друг, мой глупый,

      нам некуда идти. Уж огурцы в цвету.

      Гармошка на крыльце, твои сухие губы,

      веснушки на носу, улыбки на лету.

      Но, ангел мой, замри, закрой глаза. Клубнику

      последнюю уже прими в ладонь свою,

      александрийский стих из стародавней книги,

      французскую печаль, летейскую струю

      тягучую, как мед, прохладную, как щавель,

      хорошую, как ты, как огурцы в цвету.

      И говорок дриад, и купидон картавый,

      соседа-фавна внук в полуденном саду.

      Нам некуда идти. Мы знаем край, мы знаем,

      как лук порей красив, как шмель нетороплив,

      как зной смежил глаза и цацкается с нами,

      как заросла вода под сенью старых ив.

      И некуда идти. И незачем. Прекрасный,

      мой нежный друг, сюда! Взгляни – лягушка тут

      зеленая сидит под георгином красным.

      И пусть себе сидит. А нам пора на пруд.

Конец

      Сантименты

      1989

      Лене Борисовой

      Вместо эпиграфа

      Из Джона Шейда

      Когда, открыв глаза, ты сразу их зажмуришь

      от блеска зелени в распахнутом окне,

      от пенья этих птиц, от этого июля, –

      не стыдно ли тебе? Не страшно ли тебе?

      Когда сквозь синих туч на воды упадает

      косой последний луч в осенней тишине,

      и льется по волне, и долго остывает, –

      не страшно ли тебе? Не стыдно ли тебе?

      Когда летящий снег из мрака возникает

      в лучах случайных фар, скользнувших по стене,

      и пропадает вновь, и вновь бесшумно тает

      на девичьей щеке, – не страшно ли тебе?

      Не страшно ли тебе, не стыдно ль – по асфальту

      когда вода течет, чернеет по весне,

      и в лужах облака, и солнце лижет парту

      четвертой четверти, – не стыдно ли тебе?

      Я не могу сказать, о чем я, я не знаю…

      Так просто, ерунда. Все глупости одне…

      Такая красота, и тишина такая…

      Не страшно ли, скажи? Не стыдно ли тебе?

      Мише Айзенбергу

      Эпистола о стихотворстве