Мертвый час. Валерий Введенский

раскалывается.

      – Глупости, Жорж, – прервала его стон старуха. – Морской кислород полезен. А голова твоя болит от сигары. Выкини немедленно.

      – Так гаванская…

      – И больше не кури.

      Сашенька понимала: секунда-другая – и она упадет в обморок. Только бы не в воду. Ведь… Даже если… Все равно надо жить дальше. Ради Жени, Тани, Диди… Нет, без Володи… Но почему она верит этому мерзкому брюнету? Володя не мог упасть. Он умный, осторожный, он просто где-то бегает. Надо успокоиться, собраться с мыслями, и Володя сразу найдется…

      – Я еще не закончил, – манерно расстроился возможному уходу старухи брюнет. – Вы не представляете, как убивалась жена кавалериста. «И миленький, и хорошенький!» Что ж, спрашивается, раньше не ценила?

      – И Жоржик меня не ценит, – пожаловалась карга.

      Ее спутник заскрипел зубами. Мечталось ему выкинуть брюнета туда же, за борт. Но мерзавец продолжал как ни в чем не бывало:

      – Выяснилось, что супруга кавалериста – актриса.

      – Какой ужас![67] – пролепетала старуха.

      – Фамилия ее – Красовская.

      – Как? Красовская? – удивилась старуха.

      – Вы ее знаете?

      – Да что вы? Конечно, нет.

      Сашенька совершила усилие и таки оторвала руки от поручня. Теперь надо открыть глаза… И вперед на поиски Володи.

      – Мама, мама! – послышалось сзади.

      Сашенька обернулась. Не послышалось ли? Нет, слава богу! Володя, живой и невредимый, за руку с Женей.

      – Мама? Я думала, гувернантка, – разочарованно процедила старуха.

      – Разве гувернантка не может быть матерью? – резонно спросил Жорж.

      – Матерью может быть кто попало, – пошутил брюнет, ближе и ближе придвигавшийся к старухе. – Позвольте представиться…

      Сашенька позволила себе в буфете рюмку коньяку – нервы успокоить, после пережитого руки-ноги тряслись, как у марионетки. Ругаться на Володю не было сил. Спасибо, что живой.

      Дети же умяли блюдо посыпанных корицей и сахарной пудрой булок, напились лимонада и заели все это вишнями.

      Ну вот! Самое время про Кронштадт рассказать. Вперед, на палубу!

      – А Нина где? – спросила Наталья Ивановна.

      И вправду, где?

      Сашенькины дети равнодушно пожали плечами. Даже Евгений! Вчера глаз с Нины не спускал, а сейчас ни на капельку не разволновался ее исчезновением.

      В который раз за день Сашенька спросила себя – что все это значит?

      – Мы пойдем, поищем ее, – встала Татьяна.

      Евгений радостно закивал головой и тоже поднялся. И даже обжора Володя слез со стула, положив обратно которую по счету булку.

      – Нет, дружок, ты останешься со мной, – велела ему Сашенька. – Никуда тебя от себя не отпущу. Во всяком случае сегодня.

      Женя с Таней ушли на поиски, Володя принялся за булку.

      – И где ты был? – спросила у него княгиня.

      – Прятался. Ящик на палубе красный, а в нем песок. Туда и залез.

      Сашенька два раза пробегала мимо пожарного ящика, над которым

67

Женитьба на актрисе влекла за собой увольнение из армии.