Мертвый час. Валерий Введенский

возможность заработать на хлеб честным трудом. Однако выучившие два языка и алгебру с тригонометрией выпускницы вовсе не собирались трудиться гувернантками, горничными, экономками, etc. А желали наравне с юношами учиться дальше в училищах, университетах и институтах, а после иметь возможность работать по специальностям, ранее считавшимися мужскими: учителями, акушерами, врачами, телеграфистами, стенографистами…

      В печати и правительственных кабинетах развернулись дискуссии. «Женский вопрос», как водится, принялись решать мужчины. Естественно, в свою пользу. Ведь эмансипация грозила перевернуть, уничтожить привычный им уютный мир, в котором женщина, кем бы ни была, от них зависела. Противники равенства полов изощрялись, придумывая аргументы: пугали общественность грядущим исчезновением семьи, деторождения, наступлением эпохи разврата. Но самым простым и популярным тезисом было отрицание у дам умственных способностей, которыми якобы наделены одни мужчины!

      – Неужели наука научилась ум измерять? – язвительно спросила Юлия Васильевна.

      – Представь себе.

      – Раз способна измерить, значит, может сравнить. Вот ответь честно: кто из нас умней, я или княгиня?

      – Я! – рассмеялся Четыркин. – Из вас двоих умней я.

      – Прошу вас, не ссорьтесь, – вмешалась в перебранку Сашенька. – Глеб Тимофеевич, готова признать, что глупа, только объясните, зачем Урушадзе сбросил с балкона лестницу? Для меня сие загадка.

      – А для меня, естественно, нет, – расплылся Четыркин. – План у князя был таким: пробраться ночью в кабинет графа, украсть облигации, разбить окно, выпрыгнуть в сад, обежать дачу, забраться по веревочной лестнице обратно, открыть дверь в коридор и присоединиться к домашним, которые неминуемо проснутся от звона разбитого стекла и соберутся в кабинете графа. Понятно?

      – Теперь да. В этом случае на Урушадзе никто не подумал бы.

      – Верно.

      – Но тогда не ясно другое.

      – Что именно? – снисходительно поинтересовался Четыркин.

      – Почему Урушадзе отступил от плана? Окно разбил, в сад выпрыгнул, а обратно в дом взобрался лишь через десять часов?

      – Э…

      Глеб Тимофеевич поздно понял, что его, как глупого мышонка, загнали в ловушку.

      Юлия Васильевна, еле сдерживая смех, спросила:

      – Ну что, Глебчик? Утерли тебе нос? И всей современной науке заодно.

      – Вовсе нет. Э… Урушадзе… Потому что…

      – Все, Глеб, закончим. Сходи стаканчики отнеси.

      – Мальчонке поручим. Вон, без дела мается.

      – Сам сходи. Можешь пива еще взять.

      Четыркин вздохнул, но пошел. Пива ему хотелось.

      – Ваше сиятельство, Александра Ильинична, – как и в первый раз, Юлия Васильевна отослала Глеба Тимофеевича не без умысла. – Вижу по глазам, рассказ моего мужа заронил сомненья.

      – Да нет, что вы, Юлия Васильевна.

      – Не лукавьте. Если не Урушадзе, то кто?

      – Кто?

      – Глеб!

      – Нет, что вы. Вы должны верить мужу.

      – Должна.