Камни вместо сердец. К. Дж. Сэнсом

подобную ересь на улице.

      Жилье, которое занимал Майкл Кафхилл, располагалось на противоположном конце города в лабиринте улочек возле реки. Уже далеко за полдень мы свернули в узкий переулок, где высокие старинные семейные дома с нависающими карнизами были превращены в меблированные комнаты… Старая краска со стен осыпалась хлопьями на мостовую. В пыли возились куры. Стоявшая на углу возле таверны группа из семи-восьми почти уже взрослых подмастерьев, многие из которых были при мечах на поясах их синих одеяний, встретила нас враждебными взглядами. Самый высокий среди них, светловолосый, крепко сложенный парень, впился в меня жестким взглядом. Быть может, он решил, что французские лазутчики разгуливают по Лондону, нарядившись адвокатами. Барак опустил руку на рукоять своего меча, и парень отвернулся.

      Джек постучал в некрашеную деревянную дверь. Ее открыла хорошенькая молодая женщина в фартуке поверх платья из дешевой шерстяной ткани. Улыбнувшись ему, как знакомому, она присела передо мной в низком реверансе. Должно быть, это была соседка Майкла с нижнего этажа, и, похоже, Барак очаровал ее.

      – Я привел мастера Шардлейка, Салли, – проговорил он непринужденным тоном. – Тот адвокат, который занимается делом бедного Майкла. Констебль Харман оставил тебе ключ?

      – Да, сэр. Входите.

      Следом за женщиной мы вошли в сырой коридор, а потом двинулись через внутреннюю дверь в ее собственную комнату: небольшую, застеленную грязным тростником, с одним лишь столом и кроватью. На столе лежал старый железный ключ. Окна не были застеклены, и глазки в ставнях тоже были открыты. Я заметил, что подмастерья следят за домом. Следом за мной Салли посмотрела в окно.

      – Они торчат здесь целыми днями, – проговорила она. – Уж и не знаю, когда уйдут!

      – Из какой они гильдии? – спросил я. – Мастерам следовало бы лучше приглядывать за ними.

      – Не знаю. Сейчас многие подмастерья потеряли места и остались с пустыми руками. Мой муж работал посыльным у немецких торговцев на Стальном дворе, но торговля прекратилась, и корабли ходят неизвестно куда. Он как раз ищет работу. – Лицо Салли было полно усталости.

      Джек взял ключ:

      – Можем ли мы взглянуть?

      – Да. Бедный Майкл, – печальным голосом добавила молодая женщина.

      Следом за Бараком я поднялся по пролету узкой лестницы. Он вставил ключ в замок обшарпанной двери в задней части дома, и та, скрипнув, отворилась. Ставни на небольшом окошке были закрыты, не позволяя что-либо рассмотреть. Мой помощник распахнул их настежь. Я увидел крохотную каморку с пятнами сырости на стенах. Узкая соломенная постель, подушка, рваная простыня… Крышка старинного сундука была откинута, открывая неопрятную груду одежды. Обстановку комнаты дополняли изрезанный стол и перевернутый стул, лежавший на полу, рядом с гусиным пером и пыльной высохшей чернильницей. Глянув вверх, я заметил полосу белой простыни на потолочном брусе. Конец ее был обрезан.

      – Христовы раны! – проговорил я. – Все оставили так, как было, когда его вынимали