Последнее лето. Лидия Милле

что он доводится племянником Чингисхану.

      За вычетом нескольких поколений. Но в целом так и есть, сказал он.

      Мы Джеком пошли вдоль берега, чтобы он мог полюбоваться на моллюсков (литторина грубая, литторина гладкая, литторина обыкновенная, просветил он меня). Джек побаивался волн, поэтому, в отличие от меня, не бродил в приливной волне, а сидел часами у заводи, выглядывая рыбешек и прочих мелких созданий. Он осторожно возвращал на место каждый камень, переживая, как бы не ранить какого-нибудь краба.

      А я сидела и смотрела на волны и небо. На морском берегу лучше занятия для меня нет. Я словно растворялась в воздушном и морском просторе. Устремляла взгляд все выше и выше, покидая земную атмосферу, и вот уже оттуда, из космоса, мне мерещилась наша планета. Такая, какой ее увидели высадившиеся на Луне астронавты.

      Если можешь быть ничем, значит, можешь стать чем угодно. Когда молекулы моего тела рассеются, я навсегда останусь здесь. Буду свободной.

      Буду частью безвременья. А небеса и океан станут мной.

      Молекулы не умирают, подумалось мне.

      Разве не этому нас учили на уроках химии? Что существует статистическая вероятность того, что с каждым нашим вдохом к нам в легкие попадают молекулы последнего выдоха Юлия Цезаря. Или Линкольна. Или наших дедушек и бабушек.

      Молекулы меняются местами и перемешиваются. Частички, из которых некогда состояли другие люди, теперь движутся сквозь нас.

      – Ева! – воскликнул Джек. – Гляди, я нашел плоского морского ежа!

      Вот что было плохо с моими молекулами: моего брата они не вспомнят.

* * *

      Когда мы вернулись, персонал яхты уже приступил к сервировке ужина. Небо перерезали бледные розовые полосы. Двое родителей с яхты купались – редкий случай! Из-за зарослей кустов и рогоза, обрамлявших устье бухты, в дельту вошла наша зеленая весельная лодка.

      Но сидело в ней уже не два человека, а три.

      – Кто это с ними? – щурясь, спросил Джек. Я тоже не могла разобрать.

      Большинство наших ошивались у ребят с яхты – там можно было разжиться съестным и выпивкой. Около нашего шатра остались только Лоу и Вэл. Пока мы с Джеком, повесив на согнутые пальцы промокшую обувь, босиком пробирались по песку в их сторону, я заметила, что на берегу темнела какая-то хитрая конструкция.

      Лоу и Вэл соорудили огромную конусообразную башню из песка. Над круглым основанием ряд за рядом поднимались спиралевидные уступы. По обе стороны от башни с кастрюльками и лопатками в руках стояли строители: волосы в песке, под ногтями грязь.

      – Пригрезилась мне в видении, – сказал Лоу.

      – В видении, – повторила Вэл.

      – Башня, – сказал Лоу.

      – Да уж вижу, – отозвалась я.

      – Классная, – задрав голову вверх, восхитился Джек.

      – Ага, – сказал Лоу и повернулся в сторону приближающейся лодки. – Погодите, а это не Алисия?

      Мы уж и забыли, как она выглядит.

      Поджидая, когда лодка подплывет ближе, мы приветственно замахали руками. Рейф