Золотая чаша. Генри Джеймс

забытое искусство.

      – Но к какой же эпохе относится все изделие?

      – Скажем так же – к забытой эпохе.

      Девушка задумалась.

      – Если это такая драгоценность, отчего же стоит так дешево?

      И снова торговец замедлил с ответом, но тут князь потерял терпение.

      – Я подожду вас на воздухе, – сказал он своей спутнице.

      Хотя он говорил без раздражения, но в подтверждение своих слов сразу же вышел на улицу, и в следующую минуту оставшиеся внутри увидели, как он остановился спиной к витрине и с философским спокойствием закурил свежую сигарету. Шарлотта не стала торопиться: она знала, как он любит лондонскую уличную жизнь на свой забавный итальянский лад.

      Тем временем хозяин в конце концов ответил на ее вопрос:

      – Ах, она у меня уже давно и все никак не продается. Думаю, я хранил ее для вас, сударыня.

      – Хранили для меня, потому что думали, я не догадаюсь, в чем ее изъян?

      Торговец все так же прямо смотрел ей в лицо, словно всего лишь следуя игре ее ума.

      – А в чем ее изъян?

      – О, это не я вам, это вы мне должны сказать, как совесть подскажет. Само собой, я понимаю, что-то должно быть.

      – Но если вы сами не можете заметить, то как будто ничего и нет?

      – А может быть, я замечу, как только уплачу за нее?

      – Нет, – упорствовал хозяин, – если заплатите не слишком много.

      – Что вы называете «не слишком много»?

      – Ну… Пятнадцать фунтов – что скажете?

      – Скажу, – не задумываясь, ответила Шарлотта, – что это, безусловно, многовато.

      Торговец покачал головой, медленно и печально, но непреклонно.

      – Это моя цена, сударыня. Если вещь вам понравилась, думаю, она вполне могла бы стать вашей. Это не многовато. Скорее, маловато. Почти даром. Больше уступить не могу.

      Шарлотта, продолжая сопротивляться, в недоумении склонилась над чашей.

      – Значит, ничего не выйдет. Я не могу столько потратить.

      – Ах, – возразил торговец, – на подарок всегда можно потратить больше, чем на себя самого.

      Он говорил так вкрадчиво, что Шарлотта даже не подумала, что называется, поставить его на место.

      – Ну, конечно, если только в подарок…

      – Это был бы прелестный подарок.

      – А разве можно, – спросила Шарлотта, – дарить вещь, о которой знаешь, что в ней имеется изъян?

      – Достаточно всего лишь предупредить об этом, – улыбнулся человечек. – Этим вы докажете чистоту своих намерений.

      – И предоставлю тому, кому дарю, самостоятельно отыскивать дефект?

      – Он не отыщет… Если речь идет о джентльмене.

      – Я не имела в виду какого-то определенного человека, – сказала Шарлотта.

      – Ну, кто бы ни был. Пусть он будет знать, пусть будет пытаться. Он не найдет.

      Шарлотта не сводила с торговца глаз, как будто, хоть его загадочные речи ее не удовлетворили, чаша околдовала ее.

      – Даже если эта штука вдруг развалится на куски? – И поскольку торговец молчал: – Даже если он потом скажет мне: «Золотая чаша разбита»?

      Хозяин все молчал и вдруг улыбнулся