Такая разноцветная жизнь. Анна Завадская

мне по блату пожадничали рубашку выдать?! Как жене заведующего?

      На соседних кроватях хихикали. Сергей растерялся, стал мямлить, что меньше всего думал про то, во что жена одета.

      – Ладно, проехали. Сейчас хоть пусть выдадут! Лежу нагишом, а мне ведь ещё и на перевязки ходить. Всё сикось-накось!

      – На кровати не залёживайся, – посоветовал Сергей перед уходом, – раннее вставание предупреждает развитие спаек. Я сегодня ещё зайду.

      – Дети с кем?

      – Сегодня с твоей мамой, потом у меня три дня отгулов есть.

      Дождавшись, когда сестра-хозяйка принесла Ирине больничную рубаху, оделась и отправилась прогуляться до туалета:

      – Пойду выполнять рекомендации, чтобы спайки не развились.

      Очнулась опять на больничной кровати от острого запаха нашатыря. В ушах звенело.

      – Что случилось?

      – Да ты только успела за порог палаты шагнуть и загрохотала на пол, – с готовностью пояснила соседка.

      – В обморок вы упали, Ирина Павловна, – добавила медсестра. – Рано встали.

      – Ваш заведующий советовал раннее вставание.

      – Лучше подождите до завтра. Вы слишком долго терпели до операции, вот и не осталось сил.

      После обеда снова пришёл муж и привёл Манечку.

      – Мама! – обрадовалась малышка и с разбегу бухнулась Ирине на живот.

      – О-о-ой! Больно! Забери её скорей!

      – А сто это? – голос Манечки раздавался уже из-под кровати.

      – Не трогай! Это мамин горшочек, – Сергей отнял у дочери судно.

      – У меня не такой. Я хотю писать в этот госочек!

      С четырёх сторон палаты раздавались стоны:

      – Уведите её, пожалуйста!

      – Сейчас швы разойдутся!

      Сергей тащил дочь из палаты, а она упиралась двумя ногами и цеплялась свободной ручкой за кровати:

      – Пи-и-исать хотю-у-у!

      Дома, наедине с собственными детьми, Сергей вымотался сильнее, чем за рабочую неделю с дежурствами. Каждую минуту требовалось что-то делать: успокаивать, кормить, поить, высаживать на горшок, гулять. Он метался между кухней с грязной посудой и недоваренной кашей, ванной, где мокла гора записанных пелёнок и ползунков… Хорошо ещё вечером приходила тёща, чтобы что-нибудь сварить. Даже ночью ребятня не давала выспаться.

      В итоге он дважды залил плиту молоком, затопил соседей, потому что забыл закрыть кран, между делом уселся в лужу, сделанную сынишкой на диване. Манечка опрокинула на себя чашку с горячим чаем. У Матвейки красовалась шишка на лбу, а на щеках расцвёл диатез. Это сестрёнка нашла спрятанные мамой конфеты, наелась сама и угостила братишку. Квартира выглядела как после погрома. «Как Иришка справляется со всем этим?! Понятно, почему она стала такой нервной».

      На четвёртый день Сергей не выдержал. Явился в отделение небритым и взмолился:

      – Может, я тебя домой заберу? Швы потом сам сниму. А то всё как-то сикось-накось.

      – Поехали, – легко согласилась Ирина. – Рубашку то почему несвежую надел?

      – Не нашёл другой.

      На следующий утро бодрый и собранный