Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах. Андрей Посняков

виновато, поскуливал да поглядывал на Малену – не забудет ли накормить?

      – Не забуду, не забуду, Охряйко, – улыбнулась та, насыпая в деревянную миску вчерашнюю кашу. Поднесла к будке, поставила. – На, Охряюшко, кушай. Уж не взыщи, что мясца нету.

      Сама снова убралась под навес, взяла ненавистную тычку… Эх, кабы ей вместо крошева этой бы тычкой да по хозяйской шее! Усмехнувшись своим мыслям, Малена задумалась, механически нанося частые удары. Ну почему другим так везет? Все у них есть – и крепкий род, и богатство, и красота. Вон видела вчера через ограду молодку – шла, улыбаясь, в рубахе узорчатой, на шее – монисто блескучее, коса толщиной в руку. Лицо белое, щеки румянцем горят, увидела за оградой Малену – одарила улыбкой, словно кость бросила – на, мол, тебе, замухрышка… Улыбку ту и посейчас вспоминала девчонка, не замечая, как пополам с дождем стекают по щекам слезы. Не сложилась жизнь, не вышла, да и не было в ней ничего – ни милости богов, ни крепкого рода, ни счастья. Какое уж тут счастье, когда, сколько себя помнила, жила Малена безродною приживалкой в доме артельщика Всеслава Сушины, дальнего своего родича. Сам-то Всеслав неплохо к ней относился, а вот супружница его да сыновья так и норовили обидеть. А кто заступится, коль нет близкого родича? Плохо человеку одному – ни уважения, ни заступы. Одно слово – изгой. Ну, мужик еще как-то сможет пробиться – в дружину молодшую аль в артель какую наняться, а вот дева… Лучше б и не родиться. Шпыняли сироту Малену в доме Всеслава, а когда хозяин занедужил – совсем невмоготу стало. Тычки, шлепки, подзатыльники, сыновья-то Сушины, охальники, до девок жадноваты были. Как вошла в сок Малена – затащили в овин, как раз перед просушкой колосьев. Там же на снопах и снасильничали по очереди. Кажинный день, сказали, так теперь будет, а расскажешь кому – убьем. Да и кто тебе, безродине изгойной, поверит? Не выдержала Малена, в ту же ночь и сбежала, хоть и страшно было. Хотела в леса – да побоялась – чудища там всякие бродят, леший, русалки, уж лучше тут, в Ладоге, к кому в дом прислужницей напроситься. Знала девчонка – можно в богатую усадьбу продаться, в слуги, только вот как это сделать – не представляла. Долго бродила по улицам, почитай три дня, ночевала в кустах да на пристани, шарахаясь от каждого шороха, особливо пугалась дружинников-гридей – знала, в любой момент на правеж ее могут свести, беглянку, да кнутом до смерти, предупреждали о том Сушинины – ты, мол, нам не ровня, челядинка гнусная, черная девка. Ежели сбежишь, засекут, да так, что выть будешь! Вот и боялась Малена. Есть хотелось страшно, попрошайничать стеснялась, да, опять же, гриди повсюду. Увидала как-то рядом с забором курицу, оглянулась – вроде никого нет – кинулась рысью… Тут ее и поймали. Хорошо, новый хозяин Борич выручил, за что, конечно, и благодарна Малена, только… Только уж и сам Борич таким гадом оказался, гаже нету! Приставал по-всякому, какому только сраму не научил – а Малене куда деваться? Снова на улицу – под кнуты? Хотя кнутов она и тут испытала в достатке. Бил, колотил Борич ее часто… правда, не в полную силу,