Часовая башня. Владимир Владисирович Бойко

Да так, к тому же, чтоб ни одна бомба Шведская в нас не попала! – полон стратегического азарта, нежно взял за ухо Якова царь.

      – Нам ли тебья не радоват, гер Питер, – с немецким акцентом, не менее азартно сверкнув глазами, признался Яков. Сам не понимая почему, старался говорить с царём по-русски. Как ни странно, не вызывая у него при этом неприязни, наоборот, радуя своей тягой к новому.

      Не верил слухам о том, что Пётр начал войну со Швецией из-за того, что его неподобающе чину приняли в Риге, хоть и был там инкогнито. Существующий на то время мирный договор не остановил ищущего войны царя. Но, уже тогда в мае 1697-го года стремился Пётр к европейскому признанию. Не в мире и благополучии страны видел её будущее, а в планах захвата, утерянных Россией прежде территорий. Готов поступиться жизнями многих тысяч подданных ради достижения своих целей, понимал теперь Яков.

      Уже в 1699 году, вернувшись вместе с царским посольством в Россию знал; в неотвратимой, неизбежной войне, сможет показать себя, с нужной стороны, чего бы ему не стоило. Мог лишиться головы, но вера в успешную карьеру придавала сил.

      Не довелось участвовать в штурме Риги, так, как не понадобился там, как капитан. Здесь же, в Выборге был незаменим.

      Только на литографиях видел прежде город. Но даже на них обладал величием, пугающим своей неприступностью стен и башен. Одна только башня Лангермана, высотой пятьдесят метров стоила все, вместе взятые Московского кремля, который не любил, считая средневековым. Но, вторая по величине, тем не менее, кажущаяся первой, из-за того, что стояла на гранитной скале, нравилась ему больше. Наверно по той причине, что была построена в непосредственной близости от кафедрального Лютеранского собора, прежде являлась его колокольней. Теперь, выглядывая из-за его высокой, двухскатной, крутой крыши, отражала солнечный свет позолоченными цифрами своих часов.

      Не пострадает ли при штурме города часовая башня, подумал Яков.

      – Надеюсь гер Питер не будет отдавать команд стрелять по Лютеранской кирха? – спросил царя.

      – Пригодится ещё. Но, коле засядет в ней враг, не пожалею и её.

      Стояли на палубе, подле рулевого, так было проще командовать судном. Фарватер хоть и был отражён в лоции, но не подробно, с не прорисованными участками, ориентировались по морскому течению и собственному чутью. Командуя кораблём, Яков не имел права на ошибку, выбирал путь, являясь флагманом для остальных.

      – Куда ведёшь! – оттолкнул царь от штурвала, возмутившегося было рулевого, сам приняв управление, сильно крутанув вправо.

      – Гер Питер, не рискуйте корабель. У нас с вам большой план на будущий.

      – Эх Яшка! – отдал ему штурвал, – землю Русскую мы возвращаем. Понимаешь ли ты, что такое родная земля?

      – Я понимал. У меня есть свой Родина. Но, когда я с вам, мой земель – ваш земель, – старался исправить курс корабля, заложенного лихой рукой царя в сильный крен.

      Поскрипывая такелажем, где-то поехали не закреплённые невнимательными бомбардирами орудия. Схватившись за стойку крепления руля, гневно взглянул