Депортация. Олег Айрашин

Ещё?

      – Цифры какие-то. Дробь, одна пятисотая. И чего?

      – Ты держишь в руках первый экземпляр из пятиста изданных. Это не просто книга, Мишаня. Это авторский принт. Слыхал про такое?

      – Ну да. Три-дэ-принтер.

      – Нет, здесь другое. Это как художники делают копии своих же картин. Считанные экземпляры.

      – А это ещё зачем?

      – А вот зачем. Книжка моя разошлась миллионным тиражом, из них тысяч сто – на бумаге, всё бесплатно. А таких вот авторских принтов – всего-навсего пятьсот. Тираж ограничен, каждый экземпляр пронумерован и подписан автором. И стоит он сто витабаксов. Не просто баксов, а витабаксов. Улавливаешь разницу?

      – Ни хера себе! Сто витьков – за одну книжку?! Это же… Это же…

      – Понимаю тебя, Мишаня, понимаю. У нас ведь как: раз не булькает – значит дорого. А для меня другое важно: каждый принт плюсует мне месяц жизни.

      – Да кто же их покупает, Палыч?

      – Коллекционеры. Фанаты, само собой. И ещё инвесторы.

      – А на кой хер?

      – Коллекционеры – азарт охотника либо инстинкт собирателя; да и перед своими похвастаться – не у всех есть. Фанаты – те гурманы, им перечитывать в кайф. А для инвестора важно деньги вложить выгодно. Принт нельзя скопировать, и цена его будет расти.

      – Как это – нельзя? А вот если на ксероксе?

      – На ксероксе ты получишь копию, которая ничего не стоит. Как если бы сотенную купюру отксерил.

      Мишаня призадумался.

      – Да, Палыч, ты у нас как этот, Гарун аль-Ротши́льд. А скажи, вот можно такое написать, короче, месяца за три? Ну хотя бы за пять?

      – Можно. Только читать никто не будет.

      – Слушай, Палыч…

      – Да?

      – А подари мне её, вот эту самую!

      – Видишь ли, Мишаня… Это первый экземпляр. И по традиции он остаётся у автора. А остальные книжки уже разошлись. Зато в этой штучке… – я протянул ему флешку, – мой задел на будущее. Вот тут я тебя точно не забуду.

      – А это что? – Мишаня недоуменно вертел в руке призмочку.

      – Это флешка. А в ней – файл с рукописью. Следующая моя книга, «Занимательная радиация». Почти готова. И тоже на принты надеюсь.

      – А почему флешка-то?

      – Дублирую файлы. Мало ли что с жёстким диском случится.

      – Палыч, ты не догоняешь. Нынче все хранят в облаке.

      – Пускай! А мне вот приятно в руке подержать этакое тяжёленькое, настоящее. Тогда и мысли приходят сто́ящие.

      – А почему она у тебя такая, ну, форма геометрическая? И блестит?

      – Это тепловыделяющая сборка, уменьшенная копия. И укороченная. Ну, топливная кассета, как бы полено в ядерном реакторе. Слыхал?

      – Ну да.

      – Флешка у меня суперская. Специальный сплав. В огне не горит, под водой сто метров держит. И содержимое сей штучки, Мишаня, даёт мне шанс войти в первую десятку писателей.

      Мог ли я вообразить, что из-за этой вот рукописи жизнь моя изменится бесповоротно – но вовсе не так, как я планировал?

      – В первую десятку?

      – Да, Мишаня. Лет через сорок. Тогда мои принты будут стоить ещё дороже. И вот…

      – Через сорок лет?..

      – Ох,